Том 1. Громокипящий кубок - [46]

Нас захлестнет, но не разделит!

1909.

Ванда (октавы)

Посв. В.В. Уварову-Надину.

1.

Грустила ночь. При чахлом свете лампы

Мечтала Ванда, кутаясь в печаль;

Ей грезился дурман блестящей рампы,

Ей звуков захотелось, — и рояль

Ее дразнил прелюдией из «Цампы»

Она встает, отбрасывая шаль,

И медленно подходит к пианино

Будить его от грезящаго сплина.

2.

А ночь глядит в растворенную дверь,

Вся трепеща и прислонясь к веранде…

Как девушка взволнована теперь!

Как дышит ночь душисто в душу Ванды!

Мотив живит… И если б вечный зверь

Его услышал, если б зверской банде

Он прозвучал, — растроганное зло,

Хотя б на миг, любовью мысль зажгло.

3.

…О, чаровница-музыка, тебе

Крылю восторг, пылаю фимиамы!

О власти мысль внушаешь ты рабе,

Ребенка устремляешь к сердцу мамы,

Туманишь зло, зовешь любовь к себе

И браку душ поешь эпиталамы.

Тебе дано пороки побороть,

Гармония, души моей Господь…

1908. Ноябрь.

Насмешка короля

Властитель умирал. Льстецов придворных стая

Ждала его конца, сдувая с горностая

Одежды короля пылинки, между тем,

Как втайне думала: «когда ж ты будешь нем?»

Их нетерпение заметно королю

И он сказал, съев ломтик апельсина:

— О, верные рабы! Для вас обижу сына:

Я вам отдам престол, я сердце к вам крылю! —

И только он умолк, — в разнузданности дикой

Взревели голоса, сверкнули палаши.

И вскоре не было у ложа ни души, —

Лишь двадцать мертвых тел лежало пред владыкой.

1911. Июль.

Ст. Елисаветино, село Дылицы

Леониду Афанасьеву

«У плотины старой мельницы».

Леонид Афанасьев.

Ваши милые мелодии,

Где воспели вы наш сад,

Как волшебные рапсодии —

Души многих вдохновят.

Так любовна и так красочна,

Друг мой, ваша акварель;

Целомудренна и сказочна,

Как на севере апрель.

Если снова на свободе я

Заберусь в мой старый сад,

Приезжайте, — и мелодии

Ваши снова зазвучат!

1908

Ответ Л. Афанасьеву на его послание

Ты шел дорогою проезжей,

И был твой шаг трудолюбив.

А я парил в лазури вещей,

Весь мир в осколки раздробив!

Ты робко пел и робко шел ты,

Боясь прохожих обогнать…

Лист зеленел, потом стал желтый, —

Зазеленеет ли? — Как знать!

Ты изменил Луне и Нимфе,

Изменой поругав сердца…

Но пусть шалаш твой на Олимпе —

Напротив моего дворца!

1910.

Измена мая

Я родился в мае, в месяце весеннем,

  Звонком и веселом,

  Шумном и душистом,

И сказали розы; «Мы тебя оденем

  Светлым ореолом —

  Как молитва, чистым».

Улыбнулось солнце, солнце засверкало,

  Ласковым приветом

  Чествуя рожденье;

Солнце загорелось, запылало ало

  И зажгло поэтом

  С искрой вдохновенья!

Разодет цветами с детской колыбели,

  Я запел соловкой

  Радостно и звонко,

Запечатлевая мир, где все скорбели,

  Юною головкой

  И душой ребенка.

Время шло, — и солнце потускнело в тучах,

  Лаской не блестело,

  Злоба песнь косила;

Опадали розы при ветрах летучих,

  Истомилось тело,

  Притупилась сила.

Время шло… И радость дней моих весенних

  Растопилась в слезах,

  Сердцу не внимая;

И теперь я плачу, плачу на коленях

  О погибших грезах,

  Об измене мая!

1908. Февраль.

Неразгаданные звуки

В детстве слышал я ночами

Звуки странного мотива.

Инструмент, мне неизвестный,

Издавал их так красиво.

Кто играл? на чем? — не знаю;

Все покрыто тайною мглою;

Только помню, что те звуки

Власть имели надо мною.

Их мотив был так чарующ,

Так возвышен, полон ласок;

Вместе с тем печален, страшен —

Описать его нет красок.

Я боялся этих звуков,

Их таинственнаго свойства,

Но когда я их не слышал,

Я был полон беспокойства.

Я любил, когда незримый

Музыкант играл ночами;

Я лежал в оцепененьи

С удивленными очами;

Я лежал в своей кроватке,

Щуря глазки и, дыханье

Затаив, ловил так жадно

Их гармонию рыданья.

Звуков больше я не слышу.

Что они мне предвещали?

Счастье ль в мире равнодушья

Или горе и печали?

Не нашел себе я счастья, —

Звуки горе мне напели:

Я боялся их недаром

С безмятежной колыбели.

А любил я их, мне мнится,

Потому, что эти звуки

Мне сулили счастье в смерти,

На земле напев лишь муки.

Знает кто? быть может, струны

Пели мне слова Завета:

«Кто страдает в царстве мрака,

Насладится в царстве света».

8-го октября 1903 г.

Квантун, порт-Дальний.

Nocturne («Струи лунные…»)

Струи лунные,

Среброструнные,

Поэтичные,

Грустью нежные, —

Словно сказка вы

Льетесь, ласковы,

Мелодичные

Безмятежные.

Бледно-палевы,

Вдруг упали вы

С неба синего;

Льетесь струями

Со святынь его

Поцелуями.

Скорбь сияния…

Свет страдания…

Лейтесь, вечные,

Бесприютные —

Как сердечные

Слезы жаркие!..

Вы, бескровные,

Лейтесь ровные, —

Счастьем мутные,

Горем яркие…

1908. Сентябрь.

Перекат II

Как эта грустная обитель,

Твое сердечко опустело.

Любовь, как ясный небожитель,

В нем больше жить не захотела.

И вот глаза твои тоскливы,

Как эта грустная обитель.

Они угрюмы и пугливы,

Когда увидят белый китель.

Я понимаю: обольститель

Убил любовь в тебе изменой,

Как эта грустная обитель

Вступает в бой с морскою пеной!

Дитя, взгляни: волна обратно

Бежит покорно. Так Спаситель

Тебя хранит, — ты благодатна,

Как эта грустная обитель.

1908. Декабрь.

Новогодняя элегия

С новолетьем мира горя —

С новым горем впереди!

Ах, ни счастья, ни отрады,

Ни сочувствия не жди!

Проследи печальным оком

Миновавшие года:

Не дождался от них счастья, —

Не дождешься никогда.

А с какою ты надеждой

Им судьбу свою вверял,

Верил в сбыточность мечтаний

И надеялся, и ждал.

Не ищи в унылой тундре

Ароматных ярких роз, —