Том 1. Авиация превращений - [60]

Молчание.

Второй голос(тихо): Давайте ломать дверь.

Первый голос: Елизавета Бам, откройте, иначе мы сами взломаем!

Елизавета Бам: Что вы хотите со мной сделать?

Первый: Вы подлежите наказанию.

Елизавета Бам: За что? Почему вы не хотите сказать мне, что я сделала?

Первый: Вы обвиняетесь в убийстве Петра Николаевича Крупернак.

Второй: И за это Вы ответите.

Елизавета Бам: Да я не убивала никого!

Первый: Это решит суд.

Елизавета Бам открывает дверь. Входят Петр Николаевич и Иван Иванович, переодетые в пожарных.

Елизавета Бам: Я в вашей власти.

Петр Николаевич: Именем закона Вы арестованы.

Иван Иванович (зажигая спичку): Следуйте за нами.

Елизавета Бам(кричит): Вяжите меня! Тащите за косу! Продевайте сквозь корыто! Я никого не убивала. Я не могу убивать никого!

Петр Николаевич: Елизавета Бам, спокойно!

Иван Иванович: Смотрите в даль перед собой.

Елизавета Бам: А в домике, который на горе, уже горит огонек. Мыши усиками шевелят, шевелят. А на печке таракан тараканович, в рубахе с рыжим воротом и с топором в руках сидит.

Петр Николаевич: Елизавета Бам! Вытянув руки и потушив свой пристальный взор, двигайтесь следом за мной, хроня суставов равновесие и сухожилий торжество. За мной.

Медленно уходят.

Занавес

Писано с 12 по 24 декабря 1927 года. M.

Гвидон

Гвидон:

Ликует серна,

бежит ручей.

Твоих безмерно

больших очей

мне мил и дорог

шутливый взгляд,

твоих желаний морок

упрямой Лизы.

Твоё молчанье, твои капризы

меня не разозлят.

Лиза:

Одна первушка

в лесу жила,

со мной шутила

и в чащу плотную звала

ноги в камнях спотыкать.

Мне не хотелось там скакать.

Я чуть слышно лепетала:

мне бы лапки не стереть.

Я под ёлкой трепетала

мокрых сосен посередь.

Худо в чаще мне гулять —

ножки быстро заболять.

Туман в голову заберётся,

душа к небу оторвётся.

Гвидон:

Сосны скрипят,

липы скрипят,

воздух — гардон,

ветер — картон,

треплет шинель,

крутится ель,

падает снег —

логово нег.

Мысли коня

входят в меня.

Вносят аршин,

кнут и кувшин.

В упряжке стою

подобен коню.

Воздух — дуга,

ветер — слуга.

Лиза:

Коль скоро час утра —

на башне звон,

мне в церковь с матушкой пора.

Гляди: народ гуляет. Вон

моя скамья в углу налево,

под Магдалиной.

Гляди: внизу пастушка Ева

спешит долиной.

Священник строг:

я опоздаю — он накажет.

Запрёт меня в острог

и шёлк распутывать прикажет,

а может быть, казнить меня священник порешит.

Авось Гвидон спасти меня скорее поспешит.

Ведьма:

Льются токи дивных слез,

бросьте плакать, лучше в лес,

в кучи мха снегов зимы,

убежимте, Лиза, мы.

Дятла-птичку мы вдвоём

круглым камушком убьём.

Будем кровь его сосать,

перья по ветру бросать.

Ночь наступит. Мы в дупло

сядем вместе. Там тепло.

Выйдет сон. Уснут орлы.

Мы заснем: урлы-мурлы.

Я, когда сомкнете глаз,

околдую, Лиза, вас.

Все проснутся. Минет ночь.

Ну, скорей бежимте прочь.

Лиза:

Мне что-то страшно

бежать с тобой.

Хочу обратно

бежать домой.

Но гнутся ноги,

скрипит хребет.

Спасите, Боги!

Вперед, вперед!

Лесное чучело:

Ха-ха-ха!

Куда спешишь?

Мысли — воздух.

Камни — шиш.

Лиза:

Кто ты, чучело небес?

Ангел добрый или бес?

Лесное чучело:

Ляг, девчонка, на дороге,

подними свои коленки.

Не видать с небесной вышки

твои чудные лодыжки.

Лиза:

Это, бес, твоя обитель —

мох и чаща хворостин.

Пощади меня, святитель,

преподобный Августин.

Лесное чучело:

Хо-хо-хо!

Гвидон(просыпаясь):

Где я? Где я?

Ах, это комната моя.

Во сне пришла ко мне идея,

мысль благородного коня:

разбить копытами темницу

и мчаться, мчаться вдоль реки.

Я вижу лес, орла, зарницу,

законам натуры вопреки,

копьём глядящую в верхи.

Я слышу звон в монастыре —

бегут замаливать грехи

монахи в церковь на горе,

поцеловать святого Августина тёмную ризу,

мгновенно позабыв недуг,

потом, украдкой взглянув на Лизу,

бегут монахи в акведук.

Скорей, скорей, напялив сапоги,

и ты, Гвидон, с монахами беги,

и ты, Гвидон, с монахами беги,

быстро, быстро, ги-ги-ги.

Святой Августин:

Занимается заря.

На цветах

пчёлы толстые сидят.

А земля

поворачивается на китах.

Так у матери в утробе

поворачивается сын.

Лицо его гладко,

хранит его матка

и кормит пупок.

Вон и солнце встало в бок —

начинается обедня.

С колокольни звонари

сходят парами. Намедня

падал дождик до зари.

Пойду в церковь.

Монахи:

К нам, к нам

идёт посланник божий,

устелим путь ему рогожей

до алтаря.

Пойте, монахи: Virgo Maria.

Настоятель:

Занимается заря.

Святой Августин:

Еще вдали я.

Холм высокий

уже пройден.

Часовня позади.

Вон монастырь,

а вон колодец.

Шумит дыхание в груди.

Ноги дряхлые, тоскуя,

гнутся подо мной.

Мысли темя покидают,

сердце не стучит.

Земля поднимается в лоб,

монахи, несите гроб.

(Падает.)

Монахи:

Кто-то в поле пал,

    о монахи

Бог велик и мал,

    аллилуйя

Смерть — кондуктор могил,

    о монахи.

Бог свиреп и мил,

    аллилуйя

Рухнут жижа и твердь,

    о монахи

но не рухнут Бог и Смерть,

    аллилуйя.

Гвидон(вбегая):

А Лиза где?

Настоятель монастыря:

Не волнуйтесь, молодой человек.

Садитесь.

Но не сюда, тут масло пролито.

Гвидон:

Беда, беда.

Ночные птицы

разбили купол храма.

Когда я быстро шёл сюда,

весны мелькала панорама.

Орёл мохнатый развевался,

я быстро шёл и запыхался.

Настоятель:

Вы папироску закурите.

Гвидон:

Спасибо.

Значит, было так:

на синем небе, точно флаг,

орел задумчивый летел,

я молча вслед ему глядел,

куда крылами маховыми

начальник ветра держит путь,

куда ночами столбовыми