Толстого нет - [13]

. Молчите, доктор, молчите! Она не сознается, а я и не желаю знать! Но каков это Нил… Кроткий да степенный, шапку ломает, а как начал меня шантажировать приданым… Он, видите ли, вечно оскорблен от нашей семьи! Всякий раз смотрю на мужиков и думаю – ведь это кто-то из них убил приказчика княгини Звегинцевой, а дом ее сжег. Мы, доктор, живем в вечном страхе перед своим народом, и в сравнении с этим остальное кажется таким незначительным.

Со двора входит Булгаков, быстро кланяется, хочет идти наверх.

Софья Андреевна. Что это вы от нас бежите, Валентин Федорович, как будто мы заразные?

Булгаков. Я хотел подняться, спросить, не нужно ли чего Льву Николаевичу.

Софья Андреевна. Не нужно, он сейчас отдыхает. Он спрашивал вас час назад, но вы снова были на прогулке.

Булгаков. Я ездил верхом на станцию…

Софья Андреевна. Если б вы были моим секретарем, я б давно уж отказалась от ваших услуг. (Доктору.) Вы останетесь обедать, Сергей Иванович?

Доктор. Нет, драгоценная, надо ехать. Вот, возьмите рецепт, велите послать в аптеку. И больше не позволяйте ему ужинать плотно. Что-нибудь легкое – кашу, суфле, немного сухих фруктов, иначе снова будет несварение.

Софья Андреевна (протягивая руку). Спасибо вам за всё.

Доктор уходит.

Софья Андреевна. (Булгакову.) Валентин Федорович, задержитесь на минуту… Простите, я была груба. Сегодня такой глупый день, мужу снова нездоровиться, и пасечник приходил, и эта свадьба… (Пауза.) Все как будто сговорились мучить меня. Вы чаю не хотите?

Булгаков. Благодарю, я после, на кухне выпью.

Софья Андреевна. Зачем же в кухне? Вы не прислуга, вы почти член семьи. Я уже не представляю дом без вас…

Булгаков. Я тоже полюбил ваш дом, Софья Андреевна.

Софья Андреевна. Вообразите, ведь мы поначалу ютились все в одном флигеле, с детьми. Этот каменный позже построили… Один год развелось множество крыс. И однажды крыса залезла в кроватку к маленькому Илюше и стала лизать ему щеку. Я, помню, схватила её за хвост и ударила об пол. (Пауза.) Я всего лишь женщина, Валентин Федорович. Но если в опасности те, кого я люблю, я буду защищаться самоотверженно.

Булгаков (горячо). Софья Андреевна, вы очень ошибаетесь… Владимир Григорьевич полон к вам глубокого уважения…

Софья Андреевна. Откуда вам это известно?

Булгаков. Я не решался, но теперь… Вот, у меня письмо для вас.

Софья Андреевна быстро вскрывает конверт. Быстро читает, перескакивая со строчки на строчку.

Софья Андреевна. «Человек величайшего ума и сердца, который пожертвовал свою жизнь на служение людям… Я горько скорблю… Увидев, какие страдания Лев Николаевич переносит в своей семье… (Изумленно смотрит на Булгакова.) Вместо того, чтобы на склоне лет быть окруженным любовью и преклонением близких, должен присутствовать при этом унизительном… сумасшествии». (Еще один изумленный взгляд.) Что это? Что он пишет?.. «Мы, друзья Льва Николаевича, неоднократно предлагали ему переехать из Ясной поляны в дом любого из нас… но его решение до последнего часа нести свой крест… и свершать величайший подвиг». Да как он посмел!

Булгаков. Письмо, может быть, написано резко, в запальчивости. Но поверьте мне, Владимир Григорьевич ничего так не хочет, как восстановления мира между вами…

Софья Андреевна (закипая злостью, рвет письмо). Значит, по-вашему, я должна примириться с человеком, который описывает всякое мое слово и движение в искаженном виде? С этим ненавистным мне существом, из-за которого мой муж так внезапно и болезненно ко мне охладел?

Булгаков. Вы не понимаете, Софья Андреевна…

Софья Андреевна. Это вы не понимаете! Да как вы посмели дать мне это мерзкое письмо!? Подите прочь, и передайте вашему Черткову, что я разрушу его козни! А если он осмелится сам здесь появиться… Если я его увижу, то убью! А потом сама выпью опиума! Так и передайте – я не шучу, вы слышите, не шучу!..

Булгаков уходит. Привлеченный криками, на террасе появляется Лев Львович.

Софья Андреевна (бросается к нему). Да что же это, Левушка? У него семья из двадцати восьми душ с детьми и внуками… А он хочет бежать к Черткову! Пишет ему письма, жалуется! Просит, чтобы его забрали от нас!

Лев Львович. Мама, а ведь вы этими сценами и впрямь, пожалуй, добьетесь, что он назло оставит всё чужим людям. Вы обещали поговорить с ним, и ничего не сделали!

Софья Андреевна. Да я как же я поговорю, когда он и слушать меня не хочет…

Лев Львович. Тогда уж лучше не вмешивайтесь! Приедут другие братья, мы сами всё решим.

Софья Андреевна (задумчиво). Чего ж ты хочешь? Чтобы я ушла, покинула его? Изволь. Соберусь и уйду. Поеду, наконец, в Италию: я никогда там не была.

Лев Львович. С кем же, интересно знать? Уж не с доктором ли Сергеем Ивановичем? Оставьте эти глупости, мама. У вас внуки, правнуки, не позорьте себя!

Софья Андреевна. Как ты жесток, Левушка! А я ведь беру на душу твой грех… Думаешь, не жалко? Катюша на моих руках выросла.

Лев Львович. Какой еще грех? Вы, маман, лучше штопайте чулки да готовьте варенье. Хватит с нас одного проповедника.

Лев Львович уходит. Софья Андреевна поднимается в верхние комнаты.

Булгаков торопливо идет через зал, со двора по ступеням поднимается Илья Львович в охотничьем костюме с ружьем. Они сталкиваются у лестницы, Илья Львович преграждает дорогу Булгакову.