Толстого нет - [11]

Нужно признать, да, русский народ вымирает. Пьянство, брошенные дети, нищие старики. И народ так свыкся с этим положением, что сам не видит его ужаса и не жалуется. А потому и мы считаем, что положение это естественно, и таким и должно быть. И знаешь, в чем его мысль? (Катюша звенит чашками.) Да ты не слушаешь!..

Катюша. Простите, Валентин Федорович.

Булгаков. Лев Николаевич открыто говорит, в чем причина наших бедствий. Хлеб, так нужный для пропитания голодных, продается за границу, чтобы сытые люди могли покупать себе дома, английские коляски, бронзу, фарфор и прочее! И это ужасно и никак не может и не должно быть! Ты понимаешь?

Катюша. Понимаю-с.

Булгаков. В ученых обществах, правительственных учреждениях и газетах все толкуют о причинах вымирания народа и средствах его спасения, только никто не хочет говорить о том одном несомненном средстве, которое наверное поднимет народ. А нужно только и всего, что отнять землю у людей, которые неправедно живут ее богатствами. И как только мы откажемся от пользования собственностью…

Катюша (тихо, почти про себя). У кого земля есть, либо дом, либо завод, разве же они откажутся?

Булгаков. Значит, нужно их заставить! Землею не должно владеть тому, кто на ней не работает! Каждый имеет право пользоваться землею. Как ты не понимаешь таких простых вещей?

Катюша. Мы очень хорошо понимаем-с. (Очень тихо.) Мне с вами, Валентин Федорович, поговорить надобно.

Быстро входит Александра Львовна.

Александра Львовна. Валентин Федорович, вы давно приехали? Нам нужно поговорить. Катя, что ты здесь? Поди на кухню.

Катюша приседает, уходит.

Булгаков. Я только что… Вот, привез письма от Черткова. (Достает из кармана письма.) К вам. И для Софьи Андреевны…

Александра Львовна. Я как раз об этом письме. Владимир Григорьевич сейчас прислал мне с мальчиком записку, что его послание к мама, пожалуй, резко. Он так и пишет «пожалуй, резко». Не знаю, зачем нужно подогревать и без того раскаленные отношения?

Булгаков. Но мне он сказал, что письмо примирительное.

Александра Львовна. Валентин Федорович, голубчик, не давайте маме этого письма. Она только стала покойна, и все мы вздохнули свободнее, и отец…

Входит Софья Андреевна.

Софья Андреевна. Александра, тебе, конечно, не семнадцать лет, но все же незамужней девушке нехорошо шептаться по углам с мужчиной. Ты должна бы помнить себя. А вас Валентин Фёдорович искали, вы были нужны..

Александра Львовна. Ах, мама, ты всегда найдешь, как сделать неприятно!

В гостиной. Александра Львовна у патефона рассматривает пластинки. Доктор у стола выписывает рецепт.

Александра Львовна. Года три назад изобретатель Эдисон из Америки прислал отцу усовершенствованный граммофон для записи устной речи. Папа первое время всё записывал в него – статьи, обращения… А после ему прискучило, и теперь мы снова пишем на бумаге под его диктовку… А граммофон стоит на чердаке – он громоздкий, и неудобно пользоваться. (Пауза.) Я чувствую, что и во мне есть это свойство – я жадно увлекаюсь чем-то, но быстро остываю. Мне надоедает однообразие, и становится скучно…

Доктор. Однако этим не следует гордиться. (Пауза.) Да-с… Вы где новую упряжь покупали, в Туле?

Александра Львовна. Нет, в Крапивне. Адриан всегда там берет.

Доктор. Хм…Заеду в Крапивну, как будет оказия.(После паузы.)Что нужно делать с лошадью и не следует делать с рисом?

Александра Львовна качает головой.

Доктор. Лошадь ковать нужно, а рисковать не следует.

Александра Львовна (после паузы). Вы знаете, доктор, мама хочет чтобы я вышла замуж. И вы ее главный кандидат. Она, верно, и вам говорила.

Доктор (кашлянув). Стар я для вас, дорогая Александра Львовна. К тому же, я может и не прочь быть женат, но не хочу быть рогат… Вы ведь другого любите-с?

Александра Львовна. Нет, я никого не люблю. Было бы легче, когда бы любила. А так пустота на душе и скука… (Пауза.) Я вам секрет скажу. Сестра Таня написала письмо. Её идея – на время разлучить мама с отцом. Хочет уговорить его поехать в Крым на лечение. Она держит со мной пари на два фунта тянушек, что она это уладит… Я сказала, что готова ей купить целый пуд тянушек, лишь бы что-то разрешилось!

Доктор(после паузы). Я люблю… вашего отца, Александра Львовна. И всю вашу семью. Но есть во Льве Николаевиче что-то такое, из-за чего я понимаю вашу матушку… Понимаю её нервность и раздражительность.

Александра Львовна (холодно). Это всё от её эгоизма.

Доктор. Не торопитесь судить её. Она прожила с вашим отцом нелегкую трудовую жизнь, при этом не утратив самобытного характера. А как справедливы бывают её наблюдения! Вот она сказала как-то, что Лев Николаевич напоминает ей Святогора-богатыря, которого земля не держит. И в самом деле, его непомерно разросшаяся личность в общественном сознании сегодняшней России – явление чудовищное, почти уродливое.

Александра Львовна. Это люди сделали из него пророка, помимо его воли.

Доктор внимательно смотрит на нее.

Доктор. Вы правда так думаете?

Александра Львовна. А вы разве не видите, как тяжело ему быть возведенным на пьедестал «мирового учителя» и «прорицателя»?