Толстая тетрадь - [4]

— Мы будем здесь жить, пока война не кончится.

— О, война скоро есть конец. Вы здесь спать? Лавка голый, жесткий, холодный. Ведьма не хотеть брать вас спать в ее комната?

— Мы и сами не хотим спать в бабушкиной комнате. Она храпит, и от нее плохо пахнет. У нас были простыни и одеяла, только бабушка их продала.

Денщик набирает горячей воды из котла на плите и говорит:

— Я должен мыть комната. Капитан, он возвращаться из отпуск. Эта ночь или завтра утро.

Он выходит. Через несколько минут он возвращается. Он приносит два серых солдатских одеяла.

— Нет продавать это старый Ведьма. Если она есть злой, вы сказать мне. Я бах-бах — я убить.

Он снова смеется. Он укрывает нас одеялами, гасит лампу и выходит.

На день мы прячем одеяла на чердаке.

Упражнения для закалки чувств

Бабушка называет нас «сукины дети».

Люди говорят нам: «Ведьмины дети! Шлюхины дети!»

Другие люди говорят нам: «Идиоты! Хулиганы! Грязные мальчишки! Засранцы! Грязные щенки! Свиньи! Поросята! Ведьмино отродье! Наглецы! Поганцы! Висельники!»

Когда мы слышим такие слова, у нас краснеют лица, звенит в ушах, глаза щиплет, а колени дрожат.

Но мы не хотим больше ни краснеть, ни дрожать. Мы хотим привыкнуть к ругани и оскорблениям, к разным злым словам.

Мы садимся за кухонный стол друг против друга и, глядя друг другу в глаза, говорим все более злые и плохие слова. Один из нас говорит:

— Дерьмо! Засранец!

Другой говорит:

— Педик! Гомик!

Мы говорим так, пока слова не перестают доходить до нашего сознания. Даже до наших ушей.

Мы упражняемся так по полчаса в день, потом выходим на улицу. Мы специально ведем себя так, что нас ругают и оскорбляют, и мы понимаем, что нас больше не задевают такие слова.

Но есть еще и другие, старые слова.

Мама говорила нам: «Мои дорогие! Мои милые! Мои любимые! Радость моя! Мои хорошие малыши!»

Когда мы вспоминаем такие слова, у нас появляются слезы в глазах.

Мы должны забыть такие слова, потому что теперь никто не говорит нам ничего подобного, а вспоминать их слишком тяжело.

Поэтому мы начинаем упражняться заново, по-другому.

Мы говорим:

— «Мои дорогие! Мои милые! Я вас люблю!… Я вас никогда-никогда не оставлю!… Я никого не буду любить, кроме вас… Всегда-всегда! Вы — все, что у меня есть в жизни!…»

Так мы повторяем эти слова снова и снова, и постепенно они теряют свое значение, и боль, которую они приносят, понемногу забывается.

Школа

Это было три года назад.

Вечер. Родители думают, что мы спим. Они говорят между собой в соседней комнате. Говорят о нас.

Мама говорит:

— Они не смогут друг без друга.

Папа говорит:

— Это ведь только на время уроков.

Мама говорит:

— Они не вынесут.

— Придется им потерпеть. Это необходимо для их же пользы. Все так говорят. Учителя, психологи — все. Конечно, сперва им будет нелегко, но пора уже привыкать. Привыкнут!

Мама говорит:

— Нет, не привыкнут, я знаю. Я знаю их. Пойми, они — это одна личность, единое целое!

Папа повышает голос:

— Вот именно! И это ненормально! Они думают вместе. Действуют вместе. Они живут в отдельном, своем собственном мире. Это нельзя считать здоровым. Это меня беспокоит. Да-да, они меня беспокоят! Они странные. Никогда нельзя сказать, о чем они думают. И они чересчур развиты для своих лет. Они слишком многое знают.

Мама смеется:

— Надеюсь, ты не собираешься ставить им в вину излишний ум?

— Тут нет ничего забавного. Ты напрасно смеешься.

Мама отвечает:

— Близнецы — всегда проблема. Но во всяком случае, это не конец света. Все еще образуется.

Папа говорит:

— Да, все образуется — если мы их разделим. У каждого человека должна быть своя собственная жизнь.

Через несколько дней мы впервые идем в школу. Мы — в разных классах. Мы оба сидим в первом ряду.

Друг от друга нас отделяет длина всего школьного здания. Это расстояние кажется нам чудовищным. Невыносимая боль. Кажется, будто кто-то отрезал у каждого из нас половину тела. Мы теряем чувство равновесия. Кружится голова. Мы падаем. Мы теряем сознание.

Мы приходим в себя в карете «скорой помощи», которая везет нас в больницу.

Мама приходит в больницу за нами. Она улыбается и говорит:

— С завтрашнего дня вы будете в одном классе.

Дома папа говорит нам:

— Симулянты!

Вскоре он уезжает на фронт. Он журналист, военный корреспондент.

Мы ходим в школу два с половиной года. Учителя тоже уходят на фронт; теперь у нас женщины-учительницы.

Наконец школа закрывается из-за частых воздушных налетов.

Мы научились читать, писать и считать.

Сейчас, у бабушки, мы решили учиться дальше, без учителя, сами.

Мы покупаем бумагу, тетрадь и карандаши

В бабушкином доме ни бумаги, ни карандашей нет. Поэтому мы идем в магазин «Книги и канцелярские товары». Там мы отбираем пачку бумаги в клетку, два карандаша и большую толстую тетрадь. Все это мы выкладываем на прилавок перед толстым господином, который стоит за этим прилавком. Мы говорим ему:

— Нам нужны эти предметы, но у нас нет денег.

Продавец говорит:

— Что?… Но… вы должны заплатить!

Мы повторяем:

— У нас нет денег, однако нам абсолютно необходимы эти предметы.

Продавец говорит:

— Школа закрыта. Кому сейчас нужны тетради и карандаши?

Мы говорим:

— Мы учимся сами, дома. Сами по себе.