Толпа героев XVIII века - [91]

Примечательно, что Соловьев был графоманом. В руки следствия попал уникальный в истории русской уголовщины документ – дневник преступлений. По нему видно, что Соловьев по своей «главной профессии» был банным вором: «В понедельник – взято в Всесвятской бане ввечеру 7 гривен, в четверг – рубаха тафтяная, штаны нижегородские, камзол китайчатый, крест серебряной. На Каменном мосту 16 алтын; в субботу – штаны, денег 1 рубль 20 копеек. В воскресенье – 1 рубль» и т. д. Вот бы так все наши преступники вели свою отчетность – следователи и прокуроры отдыхали бы!

Каину было не до празднования Нового года – дела! По его наводке солдаты брали один притон за другим. И вот от 17 февраля 1742 года журнал Сыскного приказа фиксирует решающий для Ваньки момент – Каин сам, без начальника, занялся облавами: «Доносителю Каину велено дать для сыску воров и разбойников гарнизонных солдат».

Конечно, Каин не стал просто осведомителем полиции и не только носился с солдатами за мелким жульем (в его улове, как догадывается читатель, была в основном мелкая рыбешка вроде Соловьева). Нет! Ванька развернулся вовсю: нанял на Зарядье дом, ставший «конторой», куда приводили пойманных воров и где их дальнейшую судьбу решал сам Каин: отпустить или сдать в полицию. Сюда заходили чиновники Сыскного приказа, доносчики, просители, вообще нужные Каину люди. Тут же шла большая карточная игра, толпился разный (скажем сразу – подозрительный) люд. Словом, недалеко от Кремля открылось уникальное частное сыскное бюро, а уж если говорить прямо – настоящая легальная «малина» большой банды воров, грабителей и убийц.

Ванька, естественно, покаялся только для виду. Он стал «оборотнем». Как записано в его деле, «доноситель Иван Каин, под видом искоренения таких злодеев, чинил в Москве многие воровства и разбои и многие грабительства». Из материалов этого, заведенного много лет спустя дела следует, что Каин окружил себя не только преступниками, но и богатыми клиентами. Он охотно обслуживал высокопоставленных персон, у которых случались несчастья – дом обворовали, родственника ограбили, слуга с ценностями бежал и т. д. Полиция, как и всегда, разводила руками, а Ванька действовал, и очень успешно. Через своих людей в воровском мире (у него была особая «служба» на барахолках) он быстро находил украденное и с триумфом (конечно, не бескорыстно) возвращал вещи и ценности хозяину. И так это нравилось почтенным москвичам, что в 1744 году Каин получил охранную грамоту от Сената, которая предписывала всем властям и частным лицам «Каину в поимке злодеев обид не чинить и напрасно на него не клеветать». Так Каин стал неуязвим для всех и на целых пять лет превратился в настоящего короля преступной Москвы!

Пересказывать «подвиги» Каина значило бы цитировать современную уголовную хронику. Главное – борьба Каина с преступностью тесно переплеталась с ее культивированием. Для «отчетности» он ловил мелких воришек, с крупных брал дань, давал «крышу» купцам и ремесленникам, порой наказывал их за строптивость или, узнав постыдные тайны их обогащения, шантажировал компроматом. Подпольные ремесленники и контрабандисты души в нем не чаяли – он был их покровитель и пастырь. Конкурентов «своих» предпринимателей он безжалостно сдавал полиции или самолично «мочил». Постепенно вокруг него образовалась «старая гвардия» головорезов – людей проверенных и верных: Шинкарка, Баран, Чижик, Монах, Волк, Тулья – всего человек сорок. С ними да с отрядом солдат Ванька совершал «торговые инспекции» по Москве – проверял, не обвешивают ли торговцы солью бедный народ (и находил, что действительно обвешивают!), хватал торговцев запрещенным товаром и воришек в рядах. Когда он уставал от дневной «законной деятельности», то выходил ночью с кистенем «руку правую потешить», совершал налеты, грабил, убивал, брал заложников и волок их к себе в Зарядье, где поутру ждал родственников с деньгами.

Впрочем, Каин не был особенно жаден до денег – их у него было довольно. Часто он шел на «дело», движимый страстью авантюриста, который испытывает удовольствие от опасности и скучает без риска. Вот он, переодевшись гвардейским офицером, является в монастырь, чтобы с помощью подложного царского указа освободить монашку, влюбленную в некоего юношу. После довольно опасных романтических приключений Каин вручает монашку ее поклоннику и при этом шутит: «Ежели и впредь в другой старице будет тебе нужда, то я служить буду». Деньги за работу – 150 рублей – романтик все-таки взял: лишние не будут! Любил Каин шутить. Мог для смеху завезти зимой в чисто поле приказчика, раздеть его и пустить, как зайца, без штанов. Мог, опять же в шутку, обмазать дегтем надерзившего ему подьячего или забить в кандалы караульного солдата вместо освобожденного преступника. Словом, любил Каин, по широте своей русской души, «шумнуть», «дать жару», «учудить» нечто такое, что вся Москва ахала от изумления и восторга.

Шли годы. Пришло время Ваньке и остепениться. Приглянулась ему соседская вдова Арина Иванова. Ванька посватался к ней, да получил отказ – она хорошо знала, что за личность ее сосед. Но Каин своего-таки добился. Арину оговорили люди Каина – якобы она фальшивомонетчица, женщину схватили, бросили в тюрьму, а потом поволокли в пыточную – допрашивать с пристрастием о том, чего она не делала. И тут в последний момент Арине сказали на ушко: или на дыбу пойдешь, или за Ваньку. Делать нечего: Арина, скрепя сердце, согласилась быть Каиновой женой.