Толпа героев XVIII века - [197]

Естественно, что возросшее влияние Нелидовой на Павла беспокоило Марию Федоровну, которая опасалась как раз того, что «малявка» метит, как она писала в одном из писем «во вторую мадам Ментенон». Первая, как известно, когда-то держала в своих руках душу Людовика XIV, а тело короля-солнца уступала ординарным фавориткам. Мария жаловалась на Нелидову даже нелюбимой ею свекрови – императрице Екатерине II, выражала всячески негодование (сколько могла при своей несомненной кротости) дерзким поведением «малявки», нарушавшей даже этикет – крепость, в которой укрывалась императрица. Конфликт обострился к 1793 году, и тогда Нелидова покинула двор и поселилась в Смольном институте. Лишь постепенно, с годами Мария поняла важность миссии Нелидовой при Павле и была вынуждена прибегать к ее помощи, чтобы сдержать бешеные, необдуманные порывы мужа.

С приходом Павла к власти в 1796 году Нелидова вновь оказалась при дворе и стала первейшей подругой императрицы Марии, которой писала пространные письма, начиная их словами: «Добрая и дорогая моя подруга!» Их обширная переписка посвящена, в сущности, той же теме: как удержать Павла от опрометчивых поступков, которые настраивали против него окружающих. Конечно, можно сказать, что Нелидова при этом «варила свою придворную кашу», интриговала, но можно также утверждать, что она не особенно искала для себя «дворских польз». Множество писем Нелидовой к государю наполнены просьбами помиловать опальных, простить виновных. Тут и безвестные майоры, и придворные, и Платон Зубов, и фельдмаршал Суворов. «Когда я, – писала Нелидова царю, – вижу глубоко прочувствованное горе, я жду вас, и пока я буду видеть подданных, почитающих за счастье служить вам, я буду мучить вас для того, чтобы не отвергали их службы. Прощайте, будьте добры, будьте собою, ибо истинное расположение ваше – доброта».

Нелидова жила в мире эмоций, она не обладала государственным умом, не могла дать Павлу дельного совета, плохо разбиралась в людях, но при этом интуитивно, эмоционально она верно улавливала главное, чего недоставало Павлу-правителю: «Государи еще более всех прочих людей должны упражняться в терпении и умеренности. Чем выше поставлены, тем более имеем мы необходимых отношений к людям и тем чаще приходится нам оказывать терпение и умеренность, ибо все люди несовершенны». Увы! Так думала только она, да еще императрица Мария. Пожалуй, во всей стране только два эти существа искренне переживали за него: остальные взбалмошного царя ненавидели, а более боялись и ждали, когда он свалится в пропасть. При этом в поведении Нелидовой не было никакой двусмысленности, изощренной интриги против императрицы. Даже враги Нелидовой признавали, что Мария, «будучи в полном согласии с m-lle Нелидовой, составляют с ней, так сказать, одну душу».

Но голос Нелидовой все слабее отражался в душе Павла, ставшего капризным тираном. Как писал в июне 1797 года лейб-медик Рожерсон, «все производится здесь случайно, по первому впечатлению. Когда он чего-либо ХОЧЕТ, не осмеливаются делать ему возражения, так как на каждый совет он смотрит как на ослушание. Иногда на следующий день императрица, а еще чаще Нелидова, в особенности когда они действуют совместно, успевают приостановить его решение, но это случается очень редко. Нелидова сейчас очень дружна с императрицей, и нужно сознаться, что по своим качествам, по своему характеру, по своей умеренности она стоит выше всех прочих фаворитов и министров».

Павел, несмотря на усилия этих двух близких ему женщин, был искренне убежден в том, что в России может быть только «экзекутивное государство», что нужно людей не гладить по головке, а бить, бить и бить. Он часто ошибался в людях и доверял тем, кого следовало опасаться. Как известно, свой эшафот Павел обрел ночью в спальне Михайловского дворца 11 марта 1801 года, когда его убили заговорщики. Начало конца Павла некоторые относят к 1798 году, когда он решил освободиться от влияния этих – и Марии, и Нелидовой. На их место пришла «ординарная» фаворитка, юная Анна Лопухина. Марии было отказано в ложе, а Нелидову фактически сослали на полтора года в Лифляндию.

Две слабые женщины были бессильны против судьбы – Павел уже шагнул в пропасть. Вернувшаяся накануне его убийства Нелидова поселилась в Смольном, император не желал ее видеть, и она только наблюдала агонию царствования человека, которого так любила. После его смерти Нелидова разом поседела, как писал ее знакомый, «лицо ее покрылось морщинами, цвет лица сделался желтовато-свинцовым, и глубокая печаль отражалась на этом прежде столь улыбавшемся лице».

Ей же судьба подарила долгую жизнь – она умерла в 1839 году, в возрасте восьмидесяти двух лет, всеми совершенно забытая в своем Смольном, и была похоронена на Охтинском кладбище, которое она с детства видела из своего окна через Неву, равнодушно несущую к морю свои воды.

Монах Авель: русский Нострадамус

На иллюстрации – Соловецкий монастырь. 1827. Неизвестный гравер. Фрагмент.

12 марта 1901 года император Николай II с императрицей Александрой Федоровной (по другой версии – с министром двора Фредериксом) приехали в Гатчинский дворец, подошли к заветной шкатулке, сломали печати с гербом императрицы Марии Федоровны, прапрабабки Николая, вытащили лежавшую там бумагу. Император углубился в чтение…