Толпа героев XVIII века - [161]

Когда вскрыли склеп, то «для удовлетворения любопытства присутствующих» подняли гроб Понятовского и открыли его. В этот момент, как описывает свидетель, голова короля в позолоченной короне выпала из истлевшего гроба «и в тишине с грохотом покатилась по каменному полу. Под впечатлением этого ужасного происшествия все онемели. Тогда князь Константин упал на колени и начал читать “De profundis”, и все последовали его примеру. Крышку положили на место, и оба гроба спустили вниз».

Незадолго до Второй мировой войны большевики закрыли храм Святой Екатерины, а прах польских королей в 1938 году передали полякам. Но Польша, похоронив патриота Лещинского в Кракове, не хотела знать короля-предателя Станислава Августа. Его прах погребли в скромном костеле местечка Волчин, где когда-то родился красивый мальчик, в котором пенилась горячая итальянская кровь первого любовника самых прекрасных женщин Европы. Но и на этом не закончились злоключения несчастного Станислава Августа. В 1939 году по пакту Молотова–Риббентропа Волчин отошел к СССР, могила была вновь вскрыта и ограблена. Исчезла позолоченная корона, гербы и большая часть костей. И только в 1995 году, почти двести лет спустя после смерти Понятовского, прах последнего польского короля был с почестями перезахоронен в Варшаве. Наконец он обрел покой – Родина-мать приняла и простила его…

Братья Панины: прогулки по осенним аллеям

Портрет одного из братьев – Петра Панина.

В начале истории братьев Паниных есть то, что можно назвать происшествием, неким стечением обстоятельств, когда судьба подставила братьям подножку и вся их жизнь с того момента резко переменилась. Поначалу в жизни братьев не было ничего неожиданного. Они родились (Никита в 1718, а Петр в 1721 году) во вполне благополучной семье не особенно богатых дворян, которые, по семейному преданию, уходили своими корнями в Италию, в город Лукку. Отец их был комендантом эстляндской крепости Пернов (Пярну).

Родители дали сыновьям довольно хорошее домашнее образование. Поначалу оба пошли по военной стезе. Петр стал гвардейцем-измайловцем, служил в столице. И вот однажды с ним произошло трагикомическое происшествие, перевернувшее его жизнь.

На дворе было суровое время правления Анны Иоанновны. Измайловец Петр Панин стоял на посту во дворце, и мимо него проходила государыня. И надо же было так случиться, что, отдавая ей честь, молодой человек вдруг зевнул. Точнее сказать, он с трудом подавил зевательный рефлекс, но зоркая императрица боковым зрением увидела, как лицо юноши исказилось. Она подумала, что часовой ей вослед скорчил рожу, и рассердилась. За эту немыслимую вину Петр Панин был исключен из гвардии и отправлен в армейский полк, в действующую армию фельдмаршала Миниха, на турецкую войну, под Очаков. Такова была цена одного зевка… Война есть война. За короткое время из изнеженного гвардейца, проводившего дни и ночи в гульбе (отчего он, верно, и недосыпал), Петр превратился в воина, хлебнувшего фунт лиха. И эти испытания оказались важны для карьеры будущего генерала Петра Ивановича Панина…

В жизни старшего брата Никиты произошел другой судьбоносный казус. Он тоже был гвардейцем, стоял на постах во дворце, но уже не Анны Иоанновны, а воцарившейся в 1741 году Елизаветы Петровны, которая, прыгая с одного бала на другой, приметила пригожего гвардейца. Но вспомним Грибоедова: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь». Согласно легенде, после этого в одно мгновение Никита Панин оказался в… Копенгагене, а потом в Стокгольме, причем на высокой дипломатической должности. При этом никаких заслуг и даже образования и склонностей к дипломатии у него не было. Просто кому-то потребовалось выслать молодого человека подальше с глаз императрицы-кокетки, чтобы Панин, пользуясь благосклонностью государыни, не зарился на чужое место возле нее. Она поспрашивала о нем раз-другой, да и влюбилась в мальчика еще более молодого и красивого – Ванечку Шувалова.

А Панин засел в Стокгольме на долгих двенадцать лет. Это произошло в 1747 году. Стокгольм тех времен – это не нынешний веселый и удобный город, этакий скандинавский Париж. Тогда было скучно, сыро, холодно. Но зато у Никиты Ивановича было много времени, чтобы читать, изучать политическую жизнь Швеции – а она-то в стране ограниченной монархии и развитой парламентской системы была очень интересна. Так с годами Никита Панин стал образованным, тонким мыслителем, опытным, умным политиком и дипломатом. Вот так… Два случая и две судьбы…

Пока Никита сидел посланником в Стокгольме и изучал политический строй Швеции, Петр Панин маршировал со своей ротой, потом долгие годы командовал полком и к началу Cемилетней войны в 1756 году дослужился до генерал-майора. Он блестяще проявил себя в Гросс-Егерсдофском сражении, но особенно хорош оказался в битве при Цорндорфе в Пруссии в 1758 году. В истории русских войн, пожалуй, не было более страшного, кровопролитного сражения: число убитых превышало число раненых – такого почти никогда не бывает. Из двадцати одного русского генерала пятеро попали в плен, а десять были убиты. В строю осталось только шесть генералов. И среди них был Петр Панин. Благодаря его мужеству русская армия удержала позиции и не была разбита. Панина ранило пулей в грудь, его вынесли из боя, но он вновь вернулся в строй.