Толкование Евангелия - [331]

Рассказывают Евангелисты еще о трех случаях изгнания Иисусом бесов: из бесноватого немого (Мф. 9, 32–34; Лк. 11, 14–15), из бесноватого слепого немого (Мф. 12, 22–24) и из бесноватого глухонемого (Мк. 9, 14–27; Мф. 17, 14–18; Лк. 9, 37–42). Во всех этих случаях Иисус не только изгнал бесов, но и даровал первому способность говорить, второму — говорить и видеть, и третьему — говорить и слышать; следовательно, в каждом из этих случаев надо признать двойное чудо. И все присутствовавшие при совершении этих чудес, в том числе и фарисеи (враги Христовы), признавали, что совершить это человеческими силами нельзя и что тут действовала сверхъестественная сила; причем народ считал эту силу за Божию, а фарисеи — за диавольскую. Но Господь тогда же пристыдил фарисеев, сказав им, что сатана не восстанет сам на себя и не будет изгонять своих бесов из одержимых ими.

Господь еще изгнал беса из дочери хананеянки, и изгнал его заочно, не видев даже одержимую им (Мф. 15, 21–28; Мк. 7, 24–30). Но особенно замечателен случай с бесноватым в стране Гадаринской. Увидя Иисуса издалека, бесноватый прибежал к Нему, пал пред Ним и поклонился Ему, очевидно, желая просить о чем-то; и эти действия бесноватого надо признать сознательными; здесь видны и воля и разум бесноватого. Но как только Господь повелел духу нечистому выйти из этого человека, то тот же самый человек, смиренно павший перед Иисусом и поклонившийся Ему, закричал громким голосом: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня. Казалось бы, что бесноватый, павший к ногам Иисуса, должен был благодарить Его за повеление духу нечистому оставить его; ведь не за чем иным, как за этим именно, он и прибежал к Иисусу и поклонился Ему; между тем вместо благодарности он дерзко выговаривает Иисусу, зачем Иисус пришел мучить его. Здесь видно раздвоение мыслей и желаний, резко противоположных одно другому. Поклонился Иисусу сам бесноватый по своему личному желанию; дерзкие же слова, сказанные им вслед за тем, никак нельзя приписать ему же; говорил-то он сам, но словами своими он бессознательно выражал чье-то чуждое ему желание, чьи-то чужие мысли; устами его говорил кто-то другой, и это, очевидно, был тот, кто и довел несчастного до страшных мучений. Но кто же был этот другой, говоривший устами бесноватого? Если мы примем во внимание, что свирепый до того времени бесноватый, такой страшный, что все боялись встречаться с ним, стал мгновенно здоровым, как только Иисус повелел бесам оставить его, то должны будем признать, что говорили устами бесноватого те злые духи, которые потом оставили его, повинуясь велению Иисуса. Эти духи настолько подчинили своей воле волю одержимого ими, что он под влиянием их действовал, как безвольный, как слепое орудие чужой воли, вопреки собственным интересам; говорил он не то, что сказал бы от себя, не будучи одержим ими, а то, что они внушали ему. Вот это-то раздвоение мыслей и желаний у Гадаринекого бесноватого доказывает, что он действительно был одержим злыми духами. И духи эти повиновались властному, повелительному слову Господа (Мк. 5, 1-20; Лк. 8, 26–39; Мф. 8, 28–34).

Мы рассмотрели двадцать два исцеления от болезней и злых духов и, при тщательном исследовании всех обстоятельств, сопровождавших эти исцеления, не могли найти ничего, что могло бы говорить об исцелении верою или внушением; мы привели мнения свидетелей всех этих исцелений и даже врагов Христовых о том, что во всех тех исцелениях действовала сверхъестественная сила. Перейдем теперь к рассмотрению рассказов Евангелистов о воскрешении мертвых.

Я уже говорил, что одни из неверующих в Бога совсем вычеркивают из Евангелия все рассказы о совершенных Иисусом чудесах, не доверяя свидетелям-очевидцам и считая их обманщиками; другие же, не отвергая событий, о которых говорят Евангелисты, стараются объяснить их так, чтобы ничего чудесного в них не осталось.

Про воскрешения дочери Иаира (Мк. 5, 22–24 и 35–43; Лк. 8, 41–42 и 49–56; Мф. 9, 18–19 и 23–25) и сына вдовы Наинской (Лк. 7, 11–17) они говорят, что никакого воскрешения мертвых тут не было, так как и дочь Иаира, и сын вдовы Наинской были мнимоумершие, находились в летаргическом сне. Но, во-первых, такое мнение вполне голословно, ни на чем не основано; во-вторых, в действительной смерти дочери Иаира все близкие к этому семейству так были уверены, что даже смеялись над Иисусом, сказавшим, что она не умерла, но спит. Не забывайте, что это было в Капернауме, где Господь совершил много чудес и тем возвысил, прославил этот город (Мф. 11, 23–24). В Капернауме все смотрели на Иисуса как на великого Чудотворца, и в чудотворную силу Его верили даже не ходившие за Ним, то есть не считавшиеся Его учениками, даже язычники. Язычник, римский сотник, просил исцелить его слугу и проявил при этом такую веру в чудотворную силу Иисуса, какой Господь не нашел и в Израиле (Мф. 8, 5—13; Лк. 7, 1—10). Сам Иаир, как начальник Капернаумской синагоги, принадлежал, вероятно, к партии, враждебной Иисусу, но и он верил в чудотворную силу Его, и только эта вера подвинула его просить об исцелении умиравшей дочери его. А когда, в том же Капернауме, Иисус исцелил тещу Симона, то все, имевшие больных разными болезнями, приводили их к Нему; и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их;