Только во имя любви - [5]

Норин была незамужней одержимой бизнес-леди под пятьдесят, владеющей ресторанчиком, куда устроила Викторию почти сразу по приезде.

— Тебе придется самой себя обеспечивать, девочка, я не могу позволить себе содержать тебя, — сказала она, кидая ей фартук. — Даю тебе два свободных вечера, в остальные дни начинаешь работать в шесть тридцать.

Было тяжело, но Виктория справлялась, проявляя недюжинные способности к готовке и ведению дел вообще. Норин была удовлетворена, у нее не было времени учить Викторию женским штучкам, зато она учила ее, как строить бизнес, и убедила пойти в колледж и овладеть всеми тонкостями ресторанного обслуживания. К двадцати годам Виктория уже управляла делами за Норин. Она трудилась целыми днями, и на себя времени не оставалось. В это время она познакомилась с Ли, уважаемым членом бизнес-сообщества на десять лет старше ее. Оглядываясь назад, она удивлялась своей наивности, что не смогла устоять перед его обаянием. Однако ей было одиноко, а с ним она чувствовала себя особенной: он восхищался ею, она была ему интересна, и она не удержалась.

Это было огромной ошибкой. Как только дошло до постели, Ли потерял к ней интерес и отвернулся от нее. Викторию охватил жгучий стыд, когда она вспомнила, как пришла к нему и сказала, что беременна, как он спокойно велел ей сделать аборт и толкнул к ней по столу чек. Ей захотелось порвать его и бросить в лицо Ли. Она не собиралась ни делать аборт, ни позволять Норин выкидывать ее вон — тетя холодно пообещала поступить так, если она решит оставить ребенка. На деньги Ли Виктория сняла маленькую квартирку.

— Какого черта ты делаешь? — спросила Норин, глядя, как она собирает вещи.

— Встаю на ноги, как ты мне советовала.

Она вспомнила гнев тети.

— Ты такая же, как твоя мать! Не думай, что я приму тебя, когда окажется, что ты ни на что не способна. Не желаю иметь с тобой ничего общего!

— Я не вернусь. И моя мать, кстати, могла быть и беременна, когда вышла за отца, но они любили друг друга — тебе не понять этого чувства.

— О, я прекрасно понимаю! Твоя мать увела у меня единственного мужчину, который что-то значил для меня, привязала его к себе беременностью…

Горькие слова и тишина, последовавшая за ними, объяснили холодное отношение Норин к Виктории, ее презрение и завуалированные оскорбления.

Виктория больше не видела тетю. Через два месяца после своего двадцать первого дня рождения она получила уведомление от стряпчего, что может забрать страховые деньги, которые хранились для Виктории после смерти ее матери. Она расплакалась, получив письмо. Это был очень ценный последний дар от матери, пришедший как раз вовремя, и она решила, что использует эти деньги, чтобы обеспечить достойную жизнь себе и ребенку. Она знала, что, если просто откроет счет в банке, деньги очень быстро кончатся, значит, надо сделать так, чтобы они работали на нее, — она решила запустить свой бизнес. Девушка арендовала маленькое кафе, где начала подавать чай, кофе и домашнюю выпечку. К рождению Натана она уже могла позволить себе нанять помощницу. Через шесть месяцев она смогла расширить свои владения, и при помощи банка кафе превратилось в процветающий ресторан с парой комнат для нее и Натана.

Виктория написала Норин, сообщая, что у нее все хорошо, и даже послала несколько фотографий Натана, но тетя не ответила и ни разу не приехала, наверное опасаясь, что ее попросят о помощи. Виктория поклялась себе, что никогда не окажется в таком бедственном положении, чтобы просить помощи у тети. Она была достаточно сильной, чтобы справиться самой, обеспечить Натана всем необходимым, любить его и заботиться о нем.

Натан хотел сам катить коляску, и она улыбнулась, глядя, как он неуверенно, но упорно шагает. Ему только что исполнилось два года, и он был полон упрямого желания достичь цели, чем очень напоминал ее саму.

Зазвонил телефон Виктории, и она поспешно выудила его из кармана. Может быть, это Антонио Кавелли, может быть, он прочитал ее план и передумал?

— Мисс Харт, это Том Робертс из «Лансье энтерпрайзис». Хотел напомнить вам о встрече сегодня в четыре тридцать.

Разумеется, это не Антонио: он же сказал, что не заинтересован. Виктория с трудом сглотнула. Она не готова сдаться и отдать свой бизнес, особенно «Лансье»!

— Да, мистер Робертс, я оставила сообщение вашему секретарю, что не смогу присутствовать: к сожалению, у меня нет няни для сына. Мы можем перенести встречу на конец недели?

— Нет, мисс Харт, не можем! — Голос Робертса звенел от ярости. — Вы можете взять ребенка с собой, нам нужно все обсудить сегодня, иначе я не смогу гарантировать, что мы не отзовем выгодное для вашего бизнеса предложение.

— Как дела? — лениво спросил Антонио, и бухгалтер, только что положивший трубку, вздрогнул: он не заметил, что босс стоит у двери.

— Все под контролем. — Голос Тома звучал уверенно, но сам он не выглядел как человек, контролирующий ситуацию, напротив, он выглядел очень обеспокоенным.

— Я вижу, мисс Харт все еще старается увильнуть.

Антонио вошел в офис.

— Она уклончива, но я справлюсь.

— Хм…

Антонио вдруг вспомнил, как Виктория Харт подошла к нему, неотрывно глядя на него своими большими умными зелеными глазами.