Только твоя - [26]

Он нежно куснул ее за мочку уха, и Корделия тихонько ахнула. Ее охватила такая слабость, что она, наверное, упала бы, если бы он не прижимал ее к себе так крепко. Боковым зрением девушка увидела в зеркале их отражение — царственно-красивая гордая голова Гвидо, склоненная к ее пышной бело-розовой груди.

Именно об этом я мечтала когда-то, промелькнуло у нее в голове.

Затаив дыхание, она с волнением смотрела, как его смуглая ладонь легла на ее плечо.

— Корделия... — шепнул он.

Она крепко зажмурилась, пытаясь вернуть самообладание и способность рассуждать, но неумолимая волна жаркого соблазна уже захлестнула ее. Все потеряло свое значение, кроме ощущения сильных мужских рук Гвидо на своем теле, исходящей от него грубой силы и греховного желания, которое нарастало в ее теле, угрожая поглотить целиком.

— Ты ошибаешься, — удалось наконец выдавить ей.

— Нет. Десять лет назад ты играла со мной, как кошка с мышкой, — возразил он, разводя ее руки в стороны.

У Корделии не было сил сопротивляться, и платье плавно скользнуло вниз. Возбуждение и стыд охватили ее, когда, смущенно опустив глаза, она увидела свои торчащие соски.

— Господи... вот это зрелище! — с искренним восторгом воскликнул Гвидо.

Он накрыл ладонями ее пышные груди, которых она всегда стыдилась, и большими пальцами погладил выпуклые розовые соски.

— Нет... — простонала Корделия сквозь стиснутые зубы, когда ее тело содрогнулось в ответной сладостной боли.

— Да, — возразил Гвидо.

Уверенной рукой он освободил ее от платья, и оно бесформенной кучкой упало на пол. Корделия осталась в одних шелковых чулках с голубыми подвязками и коротких трусиках.

— Этот момент определенно стоит десяти лет ожидания, голубка моя, — удовлетворенно произнес Гвидо.

Он поднял ее на руки и поцеловал тягучим возбуждающим поцелуем, а потом понес на кровать.

— Попробуй только сказать теперь, что ты меня не хочешь, — поддразнил ее он.

Корделия промолчала, понимая, что за нее говорит горящее от возбуждения тело, а потом шепнула, подчиняясь древнему, как мир, инстинкту:

— Не могу.

Он ответил ей проникновенной улыбкой, и она поняла, что безумно хочет отдаться ему. В глубине ее замутненного желанием сознания промелькнула слабая мысль о том, что она ошибается, но страсть оказалась сильнее разума.

Гвидо сорвал с себя рубашку, обнажив мускулистый бронзовый торс, покрытый черными завитками волос. Он не смущался своей наготы и держался с естественной грацией атлета, и Корделия невольно залюбовалась им.

Да, это он, мой любимый и единственный! — думала она. Правда, он предал меня однажды и наверняка сделает это снова... но все равно я не смогу противостоять его чарам.

— Что это ты так притихла? — спросил Гвидо, разглядывая ее своими золотистыми глазами.

Корделия очнулась от своих мыслей и широко раскрыла глаза. То, что открылось ее взгляду, настолько поразило девушку, что она залилась краской и опустила ресницы.

— Извини, но я ни за что не поверю, что ты никогда не видела возбужденного мужчину! — грубо засмеялся Гвидо. — Или Умберто был не в форме? — Он опустился на постель и привлек ее к себе. — Ты вся дрожишь... — В его голосе звучало нескрываемое удивление. — Что происходит?

Видимо, он не ожидал, что я буду так сильно нервничать, решила Корделия и вдруг заплакала, сама не понимая отчего.

— В спальне я не мерзавец, — шепнул ей Гвидо. — Так что перестань трястись.

Он запустил длинные пальцы в ее волосы и потянулся к губам. Его поцелуй был упоительным и мучительным одновременно, а когда он поймал ртом ее сосок, она ахнула от тянущей боли, пронзившей все тело.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — говорил Гвидо в перерыве между поцелуями, — хочу быть самым лучшим из всех, кого ты знала.

С головокружительной скоростью Корделия погружалась в неведомый ей мир чувственных наслаждений. Его губы, руки, язык блуждали по ее телу, отыскивая самые чувствительные места, и ей казалось, что она вот-вот сойдет с ума от ощущения тянущей пустоты внутри.

— Пожалуйста... — простонала она.

Он посмотрел на нее горящими глазами и произнес что-то гортанное.

— Гвидо? — откликнулась она.

Он опустил взгляд вниз, и ее бедра, словно повинуясь безмолвному приказу, раздвинулись.

Огонь, сжигавший Корделию изнутри, становился все прожорливей, и, когда его опытные пальцы проникли в истомленное желанием увлажнившееся лоно, она уже не могла ни дышать, ни говорить.

— Ты такая страстная... такая послушная. Теперь я наконец понимаю, как легко было Умберто получить то, что предназначалось мне!

Скорее его тон, нежели слова, пробился в затуманенное страстью сознание Корделии. Она широко раскрыла глаза, не понимая, что рассердило Гвидо.

— Что-то не так?

— Ничего. Ты отличный партнер. Горячая и старательная.

Он приподнял ее за бедра и взял. Резкая боль пронзила Корделию, и она громко вскрикнула.

Гвидо застыл и, выругавшись, пристально вгляделся в ее лицо.

— Ты не можешь быть девственницей! — прорычал он.

Боль уже отпустила Корделию, и ощущение его напряженной плоти внутри вызвало у нее новый всплеск желания.

— Гвидо, пожалуйста...

Стиснув зубы, он застонал и стал медленно проникать глубже. Потрясенная, Корделия опять вскрикнула, но на этот раз от наслаждения. Она и не представляла, что это может быть так приятно. Гвидо все убыстрял темп мощных толчков, пока, на секунду потеряв дыхание, они вместе провалились в бездну блаженства.