Только обгон: (По мотивам мемуаров йийита Гэя) - [6]

Твоя маленькая Джэтта”.

— Все-таки это не настоящая любовь, — сказала толстушка Сэтта. — Если бы она любила всерьёз, нашла бы способ убежать.

А мы, остальные, думали не про любовь. Подлость потрясала нас, неизмеримая гнусность, жившая рядом с нами. Нет справедливости на этом свете. Остро нужен, просто необходим был нам, безбожникам, бог, чтобы громом поразить Джэя — эту мразь в образе йийита.

— Своими руками разорвал бы! — сказал Сэй Большой, тот, что работал в партере, брата своего держал на вытянутых руках.

А Сэй Маленький только зубами скрежетал, думая об украденном спортзале.

— Что делать будем? — спросил Пэй, глядя на меня.

Библиотека его развеялась в небе, мудрость древних ещё не была впитана, а в житейских делах Пэй полагался на меня.

Я и сам не знал, что делать. Я только жалел бедняков, которые отдали свои последние гроши и последние силы, чтобы записать надежду в бесполезные книги пожеланий.

— Может быть, я зря разболтал вам, ребята? Может быть, надо скрыть письмо? — сказал Рэй неожиданно. — Пусть люди надеются! Пусть хотя бы радуются, надеясь! Ведь сделать-то ничего нельзя. У Джэя единственный звездолёт, новейший, лучший, его не догонишь.

— Лгать, обманывать, сеять напрасные надежды? Чем же это лучше религии, Рэй?

— Но какой толк, Гэй, от твоей горькой правды?

— А нельзя ли догнать их на ракете Тэя, ребята?

Это Гэтта спросила. Пока мужчины сетовали и разглагольствовали о принципах, девушка искала выход.

Возражения посыпались градом: у Тэя старая галоша, мощность её ничтожна — сто граммов фотонов в секунду, у “Благочестивых паломников” — килограмм в секунду. И новенькое оборудование, и аппараты, и лучшие специалисты, и они уже в пути, набирают скорость, у них форы несколько месяцев.

Но другого звездолёта не было на планете Йийит. У ракеты Тэя двигатель маломощный, но зато и масса малая, ускорение получается примерно одинаковым. Если нет новейшего оборудования, можно обойтись старым. Специалисты? Мы сами специалисты. Фора? Нагоним. Неужели дадим уйти преступнику?

А главное, стояла перед глазами у меня очередь: видел я этих старушек, робких женщин в стираных платьях, старательно и благоговейно вписывающих свои пожелания в книги напрасных надежд.

— Ребята, надо разбиться в лепёшку, — сказал я. — Разбиться, но обогнать “Паломников”, прибыть к феям раньше. Для такого дела жизни не жалко.

— И мне, — сказала Гэтта.

— И мне, — присоединился Сэй Большой. — Жизни не жалко, чтобы раздавить этих идиотов, на части их разорвать.

— И мне… чтобы опередить их, — сказал Рэй.

— Ребята, давайте дадим клятву. Пусть это звучит напыщенно, но поклянёмся не думать о себе, о дипломе, о личных делах, о любви, пока справедливость не будет восстановлена.

— Клянёмся!

Пэй протянул мне руку, и Рэй, и Сэиты… и Юэй после некоторого колебания, и девушки тоже. Повторяли за мной как заклинание: “… Не отвлекаться, не учиться, не любить…”

— А ты сумеешь не любить ничуточки? — спросила Гэтта лукаво. И Юэй добавил:

— Мне, как женатому, исключение. Клятва жене была дана раньше. О своей троице я обязан думать.

Клянёмся!

Пустым звуком была бы наша клятва, если бы не поддержали её миллионы — оскорблённые и взбудораженные пайщики.

Казалось бы, всё, что могли, отдали они ради мечты. Нет. Снов нашлись и вещи, и силы, и даже гроши какие-то для снаряжения второго звездолёта, обновлённой и переделанной ракеты Тэя.

Рэй предлагал назвать её “Лидером”. Пусть самое имя говорит о нашем намерении прийти первыми.

Сэиты предпочитали “Возмездие”.

— Ведь гнев оказался сильнее мечты, — говорили они. — Ради подарков люди давали деньги с расчётом, что-то припрятали на чёрный день, а во имя мести несут последнее.

А по-моему, не месть и не гнев вдохновляли людей, а чувство истины, жажда справедливости. Я хотел, чтобы ракета называлась “Справедливость”. И меня поддержало большинство.

Во имя справедливости был изменён и устав пайщиков. Ведь это не так уж правильно, чтобы больше всего подарков получали самые богатые, самые учёные и самые сильные, способные лучше и дольше трудиться. Как раз наоборот: бедным, неучёным и слабым требуется больше. И совсем уж несправедливо, чтобы ничего не получали дряхлые, немощные и больные, неработоспособные. Мы объявили, что наша “Справедливость” принадлежит всем-всем жителям планеты до единого. И так как всем-всем-всем невозможно привезти подарки, мы записали в устав, что подарков не привезём никому, а задача наша — раскрыть тайну пещеры. Пусть такие пещеры построят во всех странах, общедоступные, как питьевые фонтанчики на перекрёстках.

“Не пайщикам — всем подряд!” Возможно, из-за этого лозунга мы собрали меньше денег (от богатых ни гроша), но гораздо больше честного труда. Паев у нас не было, но не было и дутых работников, которые болтались бы на глазах десятников, чтобы получить отметку об отработанном дне. Обошлось без лодырей, и обошлось без учётчиков. Думаю, что мы остались в выигрыше.

Очень помогло и то, что работа делалась повторно. Мы получили готовую оборудованную базу — космический док, где строился “Паломник”, получили все мастерские с остатками материалов, обученных инженеров и обученных рабочих. И унаследовали готовый набор решений: схемы управления, двигателя, рулей, системы наблюдения, обеспечения и прочее. Ничего не пришлось изобретать принципиально нового; мы только приспосабливали, “привязывали” чертежи к корпусу скромной ракеты Тэя. Допустим, требуется рубка управления. “Рэй, вспомни, как была устроена рубка в “Паломнике”. Оборудуется медицинский кабинет. “Рэй, вспомни, как выглядела клиника на “Паломнике”. “Сэтта, ты монтировала антенны, вспомни…” “Юэй, ты делал расчёты, вспомни!…” Рассеянные авторы знают, что потеря рукописи — не катастрофа. Восстановить её — не удвоенная работа. “Паломник” строился четыре года, нашу ракету мы оборудовали за четыре месяца.