Только не я - [15]
Открываю дверь и разуваюсь на ходу, откидываю рюкзак в сторону и замираю посреди коридора, когда понимаю, что происходит что-то странное.
Прислушиваюсь и замираю на месте. Из комнаты мамы доносятся посторонние звуки. Тихий плачь и звонкие щелчки, как будто кто-то ремнем щелкает. Я помню этот звук, так как отец, иногда припугивал меня, говоря о том, что если буду себя плохо вести, то накажет.
Крадусь в комнату, потому что сильно боюсь. От страха внутри будто все сжалось, и трудно дышать. А потом слышу голос.
– Когда ты же ты, тварь парализованная, сдохнешь? – это голос бабушки Нины. – Душу ты Лешке всю вывернула, вон, похудел как.
Снова щелчок, и я закрываю глаза. Вот она, дверь. Подхожу ближе.
– Надеюсь, когда сдохнешь, в аду будешь гореть, зараза безродная. Как только мог позариться на такую, как ты? Тварь, нищебродка, ненавижу!
И щелчки сопровождают ее слова. Я захожу в комнату и замираю на пороге. Картина, что предстала передо мной, заставила стереть все границы разумного. Бабушка стояла, склонившись над мамой, и хлестала ее по щекам.
– Ненавижу! – удар. – Тварь, – удар. – Безродная, – удар. – Сдохни!
И я с визгом кидаюсь на женщину, зубами впиваюсь ей в руку и валю на пол.
– Ах, ты, сучонок, – она пытается скинуть меня с себя. – Весь подстать матери, – краснеет как рак, – ненавижу вас обоих!
Она перекатывается и уже сидит на мне, тянет за волосы. Боль пронзает затылок, когда бабушка начинает свободной рукой давить на глаза. Я невольно разжимаю рот и тут же получаю пощечину.
– Заступничек нашелся!
Еще один удар.
– Когда твоя мамаша сдохнет, в детдом пойдешь, как и она, там тебе место, – она отворачивает лицо от меня, коленями прижимает руки, а ладонью зажимает рот. – Вот видишь, сука, откуда сама, туда и выблядка твоего отправлю.
А потом похороны мамины помню. Ее синие глаза так больше и не посмотрели на меня, только взгляд ее стеклянным в одно мгновение стал. «Остановка сердца», – констатировали врачи. И на кладбище отца в черных одеждах помню, но сквозь слезы я не видел его лица, а он так и не обнял меня после похорон ни разу. Меня к себе на несколько дней Вероника забирала, жил у нее, а потом отец приехал и забрал меня.
– Так, сын, нам предстоит серьезный разговор, – сказал он мне и сразу, когда в квартиру вошли, на кухню прошел. – Садись.
Залезаю с ногами на стул, а внутри все холодеет от его серьезного вида и тона.
– Мне работать нужно, сын, – говорит он и на меня не смотрит, – а с тобой сидеть некому. Мамы не стало, а я… – он замолчал и залпом выпил стакан воды. – Завтра поедем в интернат, посмотришь, познакомишься с новыми учителями… – снова помолчал. – По выходным домой тебя буду забирать, я не могу с бабушкой тебя оставить, – вздыхает он, – ее в больницу кладут.
А внутри меня уже разлилась черная мгла, через которою очень трудно было прорваться.
Выныриваю из воспоминаний под монотонный стук, как будто что-то бьется о стену. Нехотя встаю с кровати и подхожу к окну. Второй этаж, окна выходят на задний двор интерната. Мы летом часто сбегали через окно поблудить по городу. Конечно, по малолетству нас еще ловили, но когда стали постарше, осторожнее стали, хитрее, проворнее, и теперь нас уже не так легко поймать. Стою, смотрю на толпу ребят, что сгрудились возле железной бочки, но рассмотреть ничего не удается, взгляд сфокусировать не получается, слишком тяжелы воспоминания о матери до сих пор. Зато я теперь точно осознал, почему синий взгляд девчонки так в голове засел. У матери такого же цвета были глаза.
Внимание привлекает ярко-оранжевая куртка, мелькнувшая в толпе. Трясу головой и всматриваюсь сквозь покрывшееся морозным узором стекло. Михей. Черт, что там происходит?
Достаю гаджет из кармана и набираю быстрым набором парня. Он поднимает трубку сразу, не успел и звонок пройти.
– Ну, че, проснулся? – в голосе слышу насмешку.
– Выспался, – отвечаю ему, – ты где?
Он поворачивается в сторону наших окон и приветственно салютует рукой.
– Что происходит, Мих? – перехожу к допросу, потому что внутри нарастает тревога.
– Да тут какая-то мармышка на Ритку с Василисой наехала, вот девчонки решили ее проучить.
Вижу, как он пробирается сквозь зевак.
– Давай к нам, она так смешно отбивается… а, уже нет.
Отключаю мобилу раньше, чем парень договорил предложение. Сжимаю в пальцах телефон так сильно, что корпус хрустнул.
– Все-таки не успокоились?
Выбегаю из комнаты и чуть ли не скатываюсь с лестницы на первый этаж.
«Мармышка», – полоснули слова Михея. Это значит, точно не из наших. Да и на выходные почти всех забирают, только избранные могут остаться, в число которых вхожу я, Василиса и еще десяток человек, но они-то точно не будут лезть к девчонкам, поэтому вариант один – это детдомовские. Липкий страх холодом скользнул к копчику. Даже боялся в мыслях представить, что мармышка – это Яся.
Холод пробрался под куртку мгновенно. Я застегнул молнию и уже через минуту был на месте. Под всеобщее улюлюканье девчонки, смеясь, развлекались с жертвой. Я растолкал толпу и, как оказалось, не ошибся. Здесь стояли все те, кого за спинами окрестили «слитками интерната». Такими золотыми и неподъемными для простых учеников.
Я достиг всего чего хотел.Деньги. Власть. Высокое положение в обществе. Все это для меня теперь стало не интересным. Скучным. Пресным. И я решил расширить свои владения.Вот моя новая цель.Но что-то пошло не так … и когда вместо обычной сделки купли/продажи офисного помещения, мой помощник предложил заключить фиктивный брак, я был крайне удивлен. И чуть не прибил этого придурка не месте.Но случайная встреча в клубе, перевернула мою жизнь вверх дном. В оформлении обложки использованы фото со стока shutterstock.Содержит нецензурную брань.
Руслан Прилетев из «жаркого» Лос-Анжелеса на родину, чтобы выполнить последнюю волю отца, не думал, что всего за пару чертовых дней вляпаюсь по самые яйца в кучу дерьма, название которой — племянница. Лиза Дура. Дура. Почему я не отказалась от этой дебильной затеи — отметить моё восемнадцатилетие в сауне? Затеи, повлекшей за собой массу неприятностей, имя которым — мой дядя.
Она – заложница безвыходной ситуации. Ей некого просить о помощи в большом негостеприимном городе.Он – эгоистичный, богатенький мажор, который привык получать от жизни все на блюдечке с золотой каемочкой. Его сердце покрыто льдом, женщины для него – лишь игрушки на одну ночь, а его первая безответная любовь, его Фея, давно стала лишь отголоском ушедшей боли.Они встретились не случайно. Сможет ли вспыхнувшая между ними страсть изменить их судьбы?Содержит нецензурную брань.
Забыть, уйти, распрощаться с прошлой жизнью – вот чего хотелось Антону, когда его бросила бывшая, но близнецы, что остались жить с ним, будут всегда напоминать об ошибках, сделанных в молодости. Неожиданно в жизнь Антона врывается рыжеволосая Вика. Его будто заклинило на ней. Любовь с первого взгляда? Возможно! Страсть? И снова в точку, но прошлая жизнь не хочет отпускать. Обложка создана автором с использованием изображений с сайта shutterstoc.Содержит нецензурную брань.
Для Максима не существует границ и запретов. Он неприлично богат, но ни деньги, ни жена не приносят в последнее время радости, и парень ищет ее в объятиях других женщин. Но неожиданная встреча с бывшей любимой взрывает серые будни новыми красками, и он готов кинуться с головой в эти отношения. Вот только она тоже замужем, и ценой их связи может стать его жизнь!
В пятнадцать лет, когда жизнь набирает бешеные обороты и гормоны бушуют, трудно устоять перед первой любовью. Варвара – примерная дочь и образцовая ученица – в преддверии летних каникул узнаёт от матери, что они переезжают. Новая школа, сложности и испытания… А как же первая любовь? Неужели останется в прошлом? В оформлении обложки использованы фото со стока shutterstock.Содержит нецензурную брань.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.