Только хорошие умирают молодыми - [7]

— А ты что думал? У лидеров детей не бывает? Он не прочь пристроить меня в Штаб. По праву наследования. — Денис улыбнулся. — Кое-кто «против». Кое-кто «за». Все как всегда.

— Ну ладно, — Снайпер встал. — Пойду я, наверное. Вроде познакомились. Поговорили немножко — и хватит. Устал я, Денис. Тяжелый день выдался.

Денис, казалось, был вполне удовлетворен и коротким разговором, и тем объяснением, что дал Олег своему уходу.

— Согласен, — сказал он. — Главное — познакомились. Я бы хотел, чтобы мы стали друзьями, Музыкант.

— Да? — Олег изучающе посмотрел на Дениса. — Тогда зови меня по имени, что ли… приятель.

Однако, покинув дом новообретенного знакомого, Олег не отправился домой отдыхать. Сказав Денису, будто он устал, снайпер ничуть его не обманывал. Но в Музыканте вспыхнул какой-то потаенный азарт. Ему вдруг захотелось еще покопаться в истории с таинственной крысой. Поэтому от бывшего коттеджа Лехи Петли Музыкант отправился не в сторону проспекта Мира, где он жил, а свернул на Зареченскую и, пройдя пару кварталов, пересек площадь Труда и поднялся на четвертый этаж обычной панельной девятиэтажки.

Олег не успел еще поднять руку к кнопке звонка, как дверь распахнулась. На пороге стоял грузный седой мужчина в мятых домашних брюках и клетчатой рубахе навыпуск, небрежно застегнутой на случайно угодившие под пальцы две пуговицы.

— Ну заходи. — Хозяин кивнул в знак приветствия.

— Ты что, Данил Сергеевич, мысли читаешь? Я и позвонить-то не успел, а ты уже у дверей.

— Да нет. Просто увидел с балкона, как ты по площади топаешь. Ну, думаю, Олег ко мне собрался, не иначе. К кому ему сейчас еще идти, как не к Кравченко. Кстати, я уже в курсе твоих новых россказней.

— Быстро ты.

Снайпер, не разуваясь, прошел в комнату, сел на край потертого дивана, укрытого грубым пледом в зеленую и черную клетку. Кравченко, пропустив гостя вперед, уселся на скрипнувший под его немалым весом стул.

— Ну, рассказывай, — велел он.

— Что рассказывать? Ты же говоришь, что уже в курсе.

— Это я от других людей в курсе. Теперь хочу тебя послушать.

Снайпер коротко пересказал все, что с ним случилось сегодня. Про двух крысюков в лодке. Про человеколова с флейтой. О том, как покорно шли за ним люди. О том, как — редкий случай — он промахнулся, стреляя в крысу-флейтиста. Он умолчал лишь о непонятном таинственном чутье, которое вдруг проснулось в нем.

— Спасенные тобой люди ничего не подтвердили, — сказал Кравченко, выслушав его рассказ.

— И не опровергли.

— И не опровергли. — Хозяин, соглашаясь, важно покивал седой головой. — Но, как ты догадываешься, в расчет берется первое.

— Они и не могли подтвердить. Крыса их заколдовала, — упрямо сказал Музыкант.

Кравченко тяжело вздохнул и откинулся на спинку стула, сцепив руки на затылке. Стул опять заскрипел. Снайпер вспомнил, как совсем недавно хозяин квартиры жаловался ему, что стулья приходится часто менять: не выносит хлипкая мебель его манеры сидения.

— Ну что мне с тобой делать? — спросил он. — Олег, ты говоришь вещи, в которые очень трудно поверить. При этом «очень трудно» — это еще мягко сказано.

Музыкант тоже вздохнул:

— Десяток лет назад, Данил Сергеевич, вряд ли кто поверил бы, что нам придется воевать с крысами в рост человека. С крысами, которые навострились строить блиндажи и ловко шмалять из автоматов. Что на это скажешь?

— Скажу, что разница есть. Крыс с автоматами мы видим каждый день. Это давно стало привычным. А вот крысы с флейтами, зачаровывающие людей с помощью музыки, — это уже граничит с бредом.

— Ты мне не веришь? — прямо спросил Музыкант.

— Не знаю, Олег. Не знаю. Я готов поверить, если ты мне покажешь такую крысу.

— Извини, Данил Сергеевич. — Музыкант соскочил с дивана и принялся застегивать куртку. — Я не умею вызывать крыс с флейтами по заказу. Более того, скажу тебе: если я ее увижу, то сначала буду стрелять и только потом позову тебя посмотреть. Мало ли какую музыку она сыграет тебе, пока будет жива.

— Знаешь, что мне в тебе не нравится, Олег? — прямо спросил Кравченко.

— Не знаю. Но ты скажи, а я послушаю.

— Ты приходишь к людям за ответами на твои вопросы. Но люди не могут тебе помочь, потому что твои вопросы — они слишком твои, в них слишком много тебя. Ты сам на них отвечать должен, а не другие. Но когда человек не может тебе помочь, ты на него обижаешься. Вместо того чтобы покопаться в себе и выудить ответ.

— Вот как? Значит, я сам должен искать ответ на свой вопрос, да не где-нибудь, а в себе? — Музыкант порывисто вскочил. — Не буду больше тебе мешать, Данил Сергеевич. Домой пойду.

Кравченко не стал задерживать Музыканта. Лишь когда тот подошел к двери, он окликнул глухого снайпера:

— Опять обиделся, Олег? Именно об этом я тебе сейчас и говорил. Ты надеялся, что у меня есть какие-нибудь тузы в рукаве, про которые ты не в курсе, но которые обязательно тебе помогут?

Вопрос в спину не остановил Музыканта. Тот только коротко мотнул головой — нет, мол, не обиделся, да и не надеялся — и вышел из квартиры.

Кравченко еще долго сидел у окна, глядя в наплывающую на Город ночь, и думал: все ли правильно он сказал? Он давно знал Олега, в отличие от многих, понимал, что Музыкант, хоть и сам себе на уме, не станет откровенно врать или выдумывать лишь для того, чтобы набить себе цену.