Только для чёрных! - [16]

– А теперь слово известному оппозиционному политику и политологу Туплянку Весомому, – объявила телеведущая в глубине телевизора.

Полноватый, рыхлый молодой чернокожий прохвост с капризным изгибом губ и злыми диковатыми глазами напористо выдал:

– Несомненно, нам надлежит сдаться землянам – это даже не подлежит обсуждению. Но сдаться на наших условиях – строго, сурово, тем самым унизив оккупанта, заставив его краснеть! Вот предварительный список наших условий.

Он прошуршал какими-то бумажками.

– Оккупанты должны нам построить: электростанций тепловых – четыре штуки. Больниц – девятьсот тридцать восемь. Жилых зданий – одиннадцать тысяч девятьсот. Ледовый стадион в Юдостане. Ну а также отремонтировать офис нашей партии, как наиболее конструктивной.

– Но… – заблеяла ведущая, унесённая этим бурным словесным напором в зыбкие пески растерянности и неуверенности.

– И никаких но! Оккупант – это не только права, но и обязанности! И пусть Земля помнит об этом. А забудет – так мы напомним!

Полный праведного возмущения, я воскликнул:

– Это вообще переходит все границы! Завтра же выражу протест руководству Республики!

– Зачем? – Абдулкарим сладко зевнул. – Президент, госструктуры и так знают, что воевать с ними никто не будет, и от комментариев воздерживаются. А протестовать против жёлтой прессы – это окончательно уронить лицо.

– Ладно, – я прикрыл глаза, сделал несколько вдохов и выдохов, возвращая себе железное самообладание. – Бог с ними. Что нам делать дальше?

– Мы буксуем, уважаемый Александр, – вздохнул Абдулкарим. – А Тим томится в узилище у несправедливых правителей.

– Вариантов у нас всё меньше, – произнёс я. – Договориться с властями практически невозможно.

– И что остаётся?

– Раз обычные планы кончились, будем строить планы коварные, – усмехнулся я и включил глушилку, нейтрализующую прослушивающие устройства.

И мы стали строить коварные планы. Самый главный я выразил коротким ёмким словом:

– Побег!

– Ой, – Абдулкарим подёргал себя за бороду. – Ты же знаешь, там зона недоступности.

Действительно, тюрьма находилась в зоне недоступности для эфирных проникателей нашего корабля, то есть телепортироваться туда и телепортировать что-то оттуда мы не могли. Значит, придётся взламывать тюрьму, выводить пленного в точку эвакуации. А это целая спецоперация.

– И мы, два добропорядочных дипломата, пойдём рушить тюрьму? – выжидательно, и, как мне показалось, с затаённой надеждой посмотрел на меня Абдулкарим.

– Можем дождаться силовой спецгруппы, они все сделают тактично и тихо.

– Ой, – возопил Абдулкарим. – И что дальше, ты подумал?

– Нас попросят с этой планеты.

– И где тогда будут наши контракты по водорослям? Где, я тебя спрашиваю, почтенный Александр?!

Без поставок водорослей придётся туго нашим производителям сверхтонких псевдоинтеллектуальных структур. На дне местных океанов водились водоросли-кирпичи – это сложное креймоорганическое соединение, включающее в себя вкрапления редких металлов, совершенно уникальное, использовавшееся в биопроцессорах нового поколения. Учитывая, что мы охотно обменивали товары и даже технологии на эти самые водоросли, Республика создала целую отрасль по их сбору и разведению. И вот теперь всё это из-за дурацкой ситуации и сумасшедшего судьи зависло на волоске.

– Можно свалить побег на третьи силы, – предложил я. – Когда Тим окажется на звездолёте, мы официально объявляем, что мы от него отказываемся и не имеем к его подвигам никакого отношения.

– Уже не получится. Вон, посмотри! – Абдулкарим подошёл к окну и кивнул на улицу. – Их с каждым днём все больше. Ситуация раздувается. И усугубляется.

Рядом с расписанной граффити стеной напротив отеля теперь каждый день толкались демонстранты. Они заводили громкую земную музыку, трясли транспарантами в поддержку Тима. И обещали, что не успокоятся, пока не освободят кумира.

– Ситуация переходит в сферу серьёзной политики, да ещё замешаны межрасовые проблемы, – посетовал горько Абдулкарим. – И нам не удастся скормить клюкву о побеге, организованном третьими силами, местному населению, даже если и политики на всё закроют глаза.

– Похоже на то. Но нам всё равно придётся идти на силовые шаги. И если надо, то отказаться от этих твоих водорослей.

– Но…

– Жизнь соотечественника священна.

– Я всё понимаю. Ох, Тим, водорослей я тебе не прощу! – сжал кулаки Абдулкарим. – И каковы твои окончательные предложения и планы, почтенный Александр?

У меня в голове засели слова Генерального прокурора о том, что нужно искать разрешение проблемы, расширяя круг общения и ища помощников. Что-то ведь он имел в виду. Он не производил впечатления пустопорожнего трепача.

– Будем искать выход в рамках правового поля, – сказал я. – Будем больше общаться с людьми.

– И что?

– И что-нибудь найдём, – я поднялся со стула. – Ты смотри свой телевизор. А я пойду, немножко проветрюсь.

– Далеко?

– Потолкаюсь среди протестующих. Попытаюсь понять, чем народ дышит.

– Ты хочешь, чтобы нам поставили в вину разжигание массовых беспорядков? – нервно хихикнул напарник.

– Я просто послушаю.

Спустившись на лифте, я прошёл через холл, обогнул ресторан и привычно устремился к чёрному ходу. Администрация выдала нам ключ от него, учитывая специфику нашего положения и толпы ненормальных, осаждающих отель.