Только бы не рыженькая! - [2]
– А может, ты из этих?
– Из каких из этих? – спросил я, прекрасно понимая, о чём речь.
– Ну, из этих, которые задницами вертят! – Они расхохотались, будто только что была произнесена самая смешная шутка в мире.
Я одарил их презрительным взглядом.
И так весь вечер. Передохнуть практически не давали, каждый советовал свою подругу, или дочь подруги, или какую-то там знакомую очень хорошую, и обязательно очень хозяйственную, и непременно очень порядочную девочку, которая безо всяких там сомнений мне подойдёт. Ей богу, все так воодушевились, словно после вечера им деньги заплатят, словно они спор некий заключили.
Дошло уже до того, что они начали представлять моих детей от той или иной особи.
– Нет, дети получатся невысокого роста.
– Нет, с такими носами у ребёнка будет некрасивый нос. Посмотри, какой у него нос большой – и у неё большой, не подходит, значит, ему нужна с маленьким носом, желательно – курносая. Это уравновесит… Ага!
– Её зовут Женечка, она работает стоматологом, а какие блинчики делает!
– Люда сама шьёт и одежду продаёт, у неё фирма, понимать надо.
– У Наташки красный диплом. Юрист! Что там говорить, полезная профессия.
Причём я не сомневался, что все их разговоры были сплошным бахвальством. Наверняка у обговариваемых девушек есть парни и завязались крепкие отношения.
Они про них говорили так, вроде те сидели у окошка и покорно ждали, когда же я к ним подкачу.
Ага, держи карман шире.
Женить меня собрались на полном серьёзе. Чего уж там – будь я на их месте, тоже бы переживал за себя.
Мне хотелось поскорей уйти, я ёрзал на стуле, виновато улыбался и не мог найти повода.
Мама сказала:
– Посиди ещё немножко, имей совесть. У дедушки день рождения.
Сестра дедушки строго сказала мне:
– Максим! Женю!
И все расхохотались.
А после пиршества, когда я мыл посуду, дед подошёл ко мне и сказал успокаивающим голосом бога:
– Ты просто попробуй с кем-нибудь.
– Я не нравлюсь женщинам, – признался я.
– Чушь, – сказал дед. – Ты культурный, обходительный. Всё получится.
– Ну, дед… – промямлил я.
Он крепко хлопнул меня по плечу, достал вставные челюсти изо рта и подставил их под струю горячей воды.
Вскоре случилось следующее несчастье: у моей соседки умер муж.
Должен заметить, умер он по своей глупости. В собственной смерти виноват только он сам, и, возможно, ещё немного виновата та скотина, что украла люк по улице Черняховского. Сосед возвращался домой ночью со стадиона, где «Динамо» еле-еле свело матч на ничью, и провалился под землю. Естественно, он горлопанил клубные песни, естественно, в нём плескалось не менее пяти литров пива. И вот он провалился под землю, пролетел шесть метров (кто бы мог подумать, что там так глубоко!) и почил.
Что сказать? Был человек – и нет человека. Ты его видел буквально вчера, не мог и подумать, что больше не увидишь его никогда.
Я пытался утешить соседку чем только мог. И деньгами, и молитвой, и сопереживанием.
Она же зачастила ко мне. Приходила, садилась в кресло и беззвучно плакала, вытирая слёзы белым платочком. Я смотрел на её пышные рыжие волосы и представлял пожарища церквей, я представлял пламя геенны огненной, в котором сейчас купается её муженёк. Дурные мысли, разве эта несчастная женщина заслуживала подобные мысли?
Нет, я её утешал:
– Аня, всё хорошо. Всё будет хорошо.
Я подносил ей чай и заверял, что она всегда может на меня рассчитывать. В любом вопросе.
Она переспрашивала:
– Правда, в любом?
– Да, – уверял я.
Мне приходилось её обнимать, она прижималась ко мне огромной грудью, и я старался изо всех сил, лишь бы не выдать своей эрекции.
Забыл сказать – у неё был сын лет восьми. Пашка.
Аня иногда просила меня забрать его из школы, или к зубному отвести, или на родительское собрание сходить.
Я всё чаще начал бывать у них в гостях. Пашка почему-то сразу невзлюбил меня. Хотя я ему улыбался и сделал пару подарков в виде пластмассового самосвала и пластмассового пистолета.
Однажды Аня пришла ко мне вечером с жёлтой рубашкой. Она сказала:
– Я хочу отблагодарить тебя и подарить эту рубашку.
В тот вечер она красиво накрасилась, подвела глаза и проделала над своим лицом все эти коварные штучки, которые женщины пускают в ход, чтобы заполучить мужчину.
И, пожалуй, майка приходилась ей слегка тесноватой.
И, пожалуй, она много работала над своими ногами: выглядели они крепкими и стройными. Спортивный зал или домашние упражнения?
Ту рубашку я мигом вспомнил: видел в ней покойного на праздновании Нового года у нашего общего знакомого дома. Даже лиловое пятно от вина на ней осталось.
– Что это за рубашка? – спросил я Аню, прекрасно зная ответ.
– Купила тебе, – сказала Аня и снова прильнула ко мне грудью.
Боже, да она же была без лифчика, я видел её соски. Дыхание моё участилось, а сердце заметалось в грудной клетке, как бешеная горящая птица.
– У меня много рубашек, – соврал я.
– Пожалуйста, примерь, – сказала Аня.
– Не знаю, мне не нравится жёлтый цвет.
– Ну пожалуйста, тебе идёт жёлтый, я же вижу… так старалась, целый день, тебе подарок выбирала.
Она надула пухлые губки и едва не заплакала. Глаза синие-синие, волосы рыжие-рыжие, цвета планеты Марс из школьного учебника по астрономии.
Что мы знаем об элите? Об интеллектуальной элите? Мы уверены, что эти люди – небожители, не ведающие проблем. А между тем бывает всякое. Герой романа «Попугай в медвежьей берлоге» – вундеркинд, двадцатиоднолетний преподаватель арабского языка в престижном университете и начинающий переводчик – ни с первого, ни со второго, ни с третьего взгляда не производит впечатления преуспевающего человека и тем более элиты. У него миллион проблем: молодость, бедность, патологическая боязнь красивых женщин… Ему бы хотелось быть кем-то другим! Но больше всего ему хотелось бы взорвать этот неуютный мир, в котором он чувствует себя таким нелепым, затюканным, одиноким и таким маленьким…
Роман Максима Матковского удивительно созвучен нашему времени. Он – о вечном ожидании чуда в трущобах, о людях, живущих где-то между адом и гастрономом «Вкусненький», зависших на полпути от бытовухи к вечности… Хорошо знакомая многим «правда жизни» великолепно дана в романе через разные грани фольклора, в том числе городского и детского. Это всем знакомые «Черная рука» или «Красная простыня». Но у современной страшилки Матковского свое название – «Секретное море».
Вы верите в судьбу? Говорят, что судьба — это череда случайностей. Его зовут Женя. Он мечтает стать писателем, но понятия не имеет, о чем может быть его роман. Ее зовут Майя, и она все еще не понимает, чего хочет от жизни, но именно ей суждено стать героиней Жениной книги. Кто она такая? Это главная загадка, которую придется разгадать юному писателю. Невозможная девушка? Вольная птица? Простая сумасшедшая?
Действие романа «Дети Розы» известной английской писательницы, поэтессы, переводчицы русской поэзии Элейн Файнстайн происходит в 1970 году. Но героям романа, Алексу Мендесу и его бывшей жене Ляльке, бежавшим из Польши, не дает покоя память о Холокосте. Алекс хочет понять природу зла и читает Маймонида. Лялька запрещает себе вспоминать о Холокосте. Меж тем в жизнь Алекса вторгаются английские аристократы: Ли Уолш и ее любовник Джо Лейси. Для них, детей молодежной революции 1968, Холокост ничего не значит, их волнует лишь положение стран третьего мира и борьба с буржуазией.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.
«Когда быт хаты-хаоса успокоился и наладился, Лёнька начал подгонять мечту. Многие вопросы потребовали разрешения: строим классический фанерный биплан или виману? Выпрашиваем на аэродроме старые движки от Як-55 или продолжаем опыты с маховиками? Строим взлётную полосу или думаем о вертикальном взлёте? Мечта увязла в конкретике…» На обложке: иллюстрация автора.
В этом немного грустном, но искрящемся юмором романе затрагиваются серьезные и глубокие темы: одиночество вдвоем, желание изменить скучную «нормальную» жизнь. Главная героиня романа — этакая финская Бриджит Джонс — молодая женщина с неустроенной личной жизнью, мечтающая об истинной близости с любимым мужчиной.
Популярный современный венгерский драматург — автор пьесы «Проснись и пой», сценария к известному фильму «История моей глупости» — предстает перед советскими читателями как прозаик. В книге три повести, объединенные темой театра: «Роль» — о судьбе актера в обстановке хортистского режима в Венгрии; «История моей глупости» — непритязательный на первый взгляд, но глубокий по своей сути рассказ актрисы о ее театральной карьере и семейной жизни (одноименный фильм с талантливой венгерской актрисой Евой Рутткаи в главной роли шел на советских экранах) и, наконец, «Был однажды такой театр» — автобиографическое повествование об актере, по недоразумению попавшем в лагерь для военнопленных в дни взятия Советской Армией Будапешта и организовавшем там антивоенный театр.
«…Идея покончить с одиночеством оформилась в июне, месяц тому назад, когда, плавно прокручивая ленту «Фейсбука», я увидел фото молодой парочки, странной даже для этого виртуального кладбища остатков веры в человечество… Парочка выделялась на фоне унылых перепостов своей вызывающей демонстрацией счастья, радостью, впечатанной в саму плоскость снимка, такой естественной и незамысловатой, какая бывает только у собак, влюблённых и идиотов. Я подумал странное: «Вот они – вместе». И от этого чужого слова стало вдруг как-то особенно грустно…».
«…Да, вовсе не дураком был Сергей Ильич Кузеванов, а очень даже умным и полезным для своего семейства человеком. И ошибались те, кто считал его ненасытным хапугой-коррупционером, плюнувшим ради личной выгоды на людей. Конечно же, не ради денег старался Кузеванов, а, как многие люди пенсионерского возраста, ради интонации близких. Ведь если нет у человека на склоне его дней ничего за душой – ни денег, ни недвижимости, – то какой интонации он может ждать от близких? «На тебе твой суп!» – грубым голосом скажет ему супруга.
«…Сердце приятно вибрировало в такт мыслям о бренности, когда в кармане завибрировал телефон. Номер был неузнаваем. Дома это настораживает, а на улице кажется приключением.– Добрый день, вас слушают, – не соврал в трубку я.– Привет, Олег, это Лена, узнал меня? – Голос был прекрасным и звонким, однако статус личной жизни не открывал, как, впрочем, и не создавал ассоциаций с конкретным человеком, учитывая крайнюю редкость имени Лена.– Конечно, ты не узнал, где уж мне! – Звонкий женский голос продолжал вещание, вполне обычно восприняв мужскую паузу за возможность поговорить сама с собой…».
«…Аньку считали дурой. Особенно подруги. Мама говорила, что она далеко пойдёт. Потому что рыжая.Из городка нашего уходить надо далеко. А если близко – воротишься. Вернуться хуже, чем остаться. Как выиграть в лотерею и билет потерять. Всю жизнь до конца себе не простишь.Анька знала, что у неё всё будет по-другому. Только её никто не слушал. Смеялись между собой, а часто открыто. Говорю же, за дурочку держали…».