Того хочет Бог - [6]

Комната настоятеля была в самом конце второго этажа. Поднимаясь туда они так и не встретили ни единой души. Сам настоятель был крупным мужчиной лет тридцати. Сутана не скрывала мощного телосложения, а большие руки листали страницы амбарной книги, в которой он делали странные пометки, и изменял старые. Выглядели они как линии, круги и точки. Часть из них была перечеркнута, а некоторые даже по несколько раз. Абсолютно лысый череп при этом блестел испариной, а серо-голубые глаза хмурились и прищуривались, как если бы он пытался всмотреться за страницы. Он не сразу обратил внимание на пришельцев, и им пришлось подождать около минуты. Обстановка в комнате была простая: лежанка с залатанным тюфяком, стол, два стула, лавка у стены и пустая клетка на окне, с покрытым пометом дном, и парой серо-черных перышек. Когда монах оторвал голову от книги, Николас заметил, что глаза его быстро сменили цвет на изумрудно-зеленый, а кожа слегка побледнела.

- Да Поль? Кто твой спутник и чего вы хотели?

- Каин прийти. Этот новый. С ним.

- Хорошо, иди Поль, ты свободен. - Француз кивнул в ответ и ушел. Настоятель снова склонился над книгой.

- Он ничего тебе не передал?

Николас положил на стол оплату.

- Вот, он просил два мешка фуража, кувшин вина и еды на десять дней. Он будет правее своего коня ждать. - Мужчина посмотрел на плату, встал из-за стола и подойдя к окну крикнул:

- Джон, там этот урод за воротами. Справа от коня ждет, отнеси ему все как обычно, только не харкай в кувшин в этот раз, он узнает, да и я тоже.

- За что вы его так не любите? - Ника шокировало такое отношение к его спасителю.

- А за что нам его любить? Вот тебя он притащил, еще один рот. Да Господь велит каждому дать шанс и возможность нести службу в его честь, и мы его тебе без сомнения дадим, но и с радостью тебя тут никто не встретит. К тому же это тебя он привел к нам. А другому на твоем месте мог бы оторвать голову. Случаи были. Что им движет, какие мысли роятся в голове это существа не понятно, и потом нам не за что его любить, пусть радуется, что мы вообще ведем с ним дела. Он давал тебе вино с семенем?

- Эээ... да, наверное.

- Хорошо, значит до завтра потерпишь. К вечеру вернется брат Иероним, он тебя осмотрит и утром тебя исповедуют, причастят и крестят новым именем. До тех пор избавься от своих изгаженных обносков. На первом этаже зайди в комнату сразу под моей. Там будет брат Енох, тихо загляни и, если он молится, подожди пока закончит. После чего скажи, что ты здесь недавно и тебя послал я. Он даст тебе одежду на первое время. Потом найди в поселке Хука, он вроде ковырялся с дверью. Спросишь, чем можешь быть полезен до вечера, он определит тебя на работу. Все понял?

Ник кивнул, и Отец-настоятель махнул ему рукой в сторону двери. Николас вышел, испытывая смущение, граничащее с раздражением, по поводу того, как эти люди относятся к Каину. Он не очень верил, что тот может без причины убить человека, и вообще показался ему лишь слегка странноватым, но не «непонятным существом». Ну, не считая его внешности, конечно. Он спустился на первый этаж, и прошел в указанную комнату. Дверь была плотно прикрыта, но не заперта. За ней Николас обнаружил стоящего на коленях монаха, уставившегося в стену. Со спины его фигура во всем походила Отца-настоятеля, за исключением того, что вместо лысины голову прикрывали жесткие черные волосы, с аккуратно выбритой тонзурой. Ждать пришлось долго, от нечего делать Ник размотал повязку на голове: она уже не болела. Руки нащупали изуродованное, смятое и сросшееся как попало, ухо и рубец на голове. Он сразу представил, как это выглядит и ему стало ужасно обидно за это уродство. Он много раз видел чужие шрамы, но не испытывал по отношению к ним каких-то сильных эмоций. С людьми случается всякое и это не повод дурно думать о них, но в глубине души он был уверен, что с ним то ничего такого не случится, и лицо его останется целым навсегда. А тут такая досадная рана. На его глаза уже готовы были навернуться слезы, но тут он вспомнил все, что случилось с ним за последние дни, и эти переживания по поводу уха стали отвратительно смешными. От ощупывания уха его отвлек брат Енох, видимо завершивший молитву и подошедший к нему совершенно беззвучно. С его открытого, широкого лица с неуловимой печалью смотрели большие черные глаза. Монах стоял на месте, и ни говоря ни слова продолжал сверлить юношу взглядом. Николас по началу немного растерялся, но после все-таки обратился к нему:

- Отец настоятель сказал мне взять у вас одежду и, наверное, отдать вам мою.

Брат Енох кивнул, и пододвинул к нему плетеную корзину, после чего пошел к левой стене, у которой стояли полки. За то время, пока он там копался, Николас успел снять свою одежду, кинуть в корзину. Печально звякнул последний наколенник. Где остались шлем, и латная левая перчатка он не помнил и сам. Мужчина протянул ему сверток одежды: просторную суконную рубаху, плотные штаны и тряпичные ботинки на завязках и с кожаной подошвой. Все оказалось почти в меру. Монах все так же молча смотрел, как Ник одевается. Николас немного помялся, не зная что еще сказать, но в итоге просто поблагодарил его, и ушел. Брат Енох проводил его своим печальным взглядом. Идя к выходу Ник из любопытства заглянул в пару комнат, но не увидел ничего интересного: пустая столовая, и такая же пустая келья, однако он заметил лестницу, ведущую вниз, и запомнил, что в монастыре есть погреба.