Точка зрения следователя - [4]

На боку кобура, не простая, а гаишная. Гаишная, значит, белая. И висит на ремнях. Видели фотографии батьки Махно? Такая же точно и так же точно висит. Только белая.

Серёжа ходит по салону взад-вперёд, наслаждаясь испугом народностей малого севера. Кобура стучит по коленке.

Следом за ним ходит луноликая стюардесса и просит Серёжу сесть, пока самолёт хотя бы не взлетит. Я делаю вид, что с сим пассажиром не знаком. Полетели.

На первом ряду кресел слева две стюардессы. Серёжа воркует прямо перед ними на полу, устланном красной дорожкой.

В позе пьющего чай туркмена он что-то говорит девушкам и на весь салон сообщает мне, что договаривается с тёлками о ночлеге.

Я раскрыт, пассажиры понимают, что они окружены. Полёт проходит нормально.

Аэродром Ханты-Мансийска я не рассмотрел. Помню только, что не аэропорт, а аэродром. Теперь уже настоящий ПАЗик едет в сам долгожданный город. Едет долго. Во-первых, потому что далеко, во-вторых, потому что по сугробам. Как сказали местные, к нашему приезду потеплело, и морозы упали до минус двадцати, но снегу насыпало прилично. Эта погодная аномалия повлияла на отсутствие работников уголовного розыска в краевом управлении Ханты-Мансийска. Но это я забежал вперёд. А пока автобус через снега везёт нас в город. Серёжа снова в коконе из тулупа спит на двух местах. Ещё два места занимает рюкзак.

Каким-то образом мы попадаем в холл единственной городской гостиницы, которая к тому же оказывается единственным многоэтажным зданием города. Пятиэтажка.

Понятно, что поселившись в номере, с дороги нужно бухнуть. Свято дело. Это был первый и последний раз, когда я пил с Серёжей. Зато я увидел, как он пьёт. На фоне уже не первого года работы в милиции, развала страны, повального бандитизма и алкоголизма, а также ужасных бытовых преступлений я должен был привыкнуть ко всему. Но нет. То, как пил Серёжа, было по-настоящему страшно и невозможно для землянина. С учётом того, что я выпил не более 200 грамм, на утро в номере было три пустых бутылки. Понятно, что литровых.

Я вышел на воздух. Яркое солнечное морозное утро. Белоснежное покрывало пушистого снега. Именно пушистого. Над каждой крышей изб белый дымок. Очень красиво и чисто.

Чисто не потому, что чисто, а потому что снег. И среди этой есенинской тиши и благолепия рёв мотоцикла и милицейская сирена.

Из-за дальнего угла гостиницы вылезает то, что издавало мотоциклетное рычание, оказавшееся снегоходом, который на скорости 8 километров в час убегал от милицейского УАЗика, переваливающегося за ним по сугробам со скоростью пять километров в час. Разрыв увеличивался, погоня продолжалась.

Итог погони угадывался легко: через каких-нибудь пару часов снегоход скроется за ближайшей избой.

Я направился в местную милицию. В большом городе мы привыкли к количеству райотделов в каждом районе. Помимо этого, есть ещё городское и областное управление. В Ханты-Мансийске всё это сжато в одну двухэтажную избу. На первом этаже — городской отдел, на втором — краевой. Хотя могу ошибаться. Давно было, но суть структуры вы поняли.

В те времена вместо компьютеров, о которых ничего не было известно, а в самом Ханты-Мансийске и слова такого не знали, были телетайпы. Не такие примитивные, как при Дзержинском, а в современном дизайне. То есть в тумбочке, из которой выползала бумажная лента, именно как при Дзержинском. Прообраз твиттера. Шутка.

Дежурная часть горотдела была занята приёмом телетайпных сообщений из краевого отдела. Другими словами, между этажами шла оживлённая переписка. Я поставил фиолетовый штамп на командировочном удостоверении и пошел по коридору избы, где размещался уголовный розыск. Все двери были закрыты. Вообще все. Мёртвая тишина. В уголовном розыске. Представить невозможно. Протестировав дверные ручки ещё пару раз, я пошёл в дежурку.

Колоритный дежурный в милицейском пиджаке сообщил мне дикую для милиционера из Украины весть: уголовный розыск в полном составе отбыл куда-то на Югорскую вахту отстреливать медведей.

Сказал мне об этом весьма обыденно и отвернулся принимать очередной телетайп. Расценивая это как местный юмор или эдакий эвфемизм, я поднялся на второй этаж с тем же вопросом.

Похоже, что на втором этаже всё-таки был краевой отдел, потому что милиционер там был интеллигентнее. Он мне пояснил, что в силу погодных условий и раннего снежного покрытия медведь рано залёг в спячку. В силу этих же условий снег резко растаял, берлоги стали неуютными и мокрыми, медведи проснулись раздраженными и стали нападать на стада и убивать олешек. Поэтому угрозыск с автоматами поехал ставить наглую медвежью группировку на место.

В этот же день в витрине магазина я увидел медвежье мясо. Именно медвежье красное мясо. Не шучу. Больше в избе, именуемой магазином, ничего не было. Только яблочный сок, печенье и медвежье, мать его, мясо.

В силу объективных причин, не установив место пребывания моего подследственного, я вернулся в номер. Помните, мультик о том, как мама пришла с работы и спрашивала у сына: «Может, к нам приходил бегемот? Может, был на квартиру налёт? Может быть, дом не наш? Наш. Может, не наш этаж? Наш. Просто приходил Серёжка, поиграли мы немножко».