Точка Столкновения - [100]

— Постой. Если ты уже родилась, то твой отец?..

— Умирает. А ты начитан. Но поверхностно. Да мы Намарийцы оставляем потомство только когда наши силы покидают нас, когда наша Намариэль меркнет. Но это не значит, что после этого мы сразу умираем. Мой отец… он конечно старый пердун! — она рассмеялась и закрыла себе рот, Рурхан поддержал ее, улыбнувшись. — Но лет пятьдесят думаю, еще протянет. Может даже сто. Чем больше, тем лучше.

— Не хочешь править?

— Да и нет. С одной стороны это так-то круто. Первая леди и все такое. С другой. Ты что не заметил! Я женщина! Как я буду править? Вся наша внешняя политика это сплошь война, ну или, прежде всего война. Думаю тут без определенных половых органов никак! — они оба захихикали.

— Имеешь в виду яйца?!

— Тихо ты… разошелся сразу! — возмутившись, но все равно смеясь, она толкнула его в плечо. — Вообще мой отец говорит, что нашей Преферии после всей крови, что впиталась в ее землю, необходима мягкая женская рука. В то же время, СБКашники зная, что к вступлению на трон готовлюсь я, то есть женщина, вообще предлагают отцу внести изменения в гос. машину чтобы отстранить меня от власти.

— Тяжело тебе приходится.

— Да знаешь вообще плевать. С СБК у нас всегда все было сложно.

— У тебя красивые мамы.

— Вообще-то мама у меня одна — Инрилия, самая старшая из всех возлюбленных отца, ее волосы белы как снег. Она самая строгая и занудная. Будь ее воля я бы вообще по струнке ходила. А остальные они, скорее мои лучшие подружки. Они единственные с кем я могу пообщаться, похохотать, подурачиться. Ну, так чтобы окончательно не свихнуться.

Закутанный в одеяло, Рурхан чувствовал, как изнутри его тело заполняет тепло, мягкое успокаивающее. Отчего неудобная лавка, холод ночи раннего лета вдруг стали такими незначительными, незаметными, а глаза стали слипаться.

— Это тепло твоей Намариэль согревает меня изнутри?

— Спи глупый, засыпай.

— Они прекрасны. Да?

— Блин! Неужели моя Намариэль настолько слаба? Кто прекрасны?

— Звезды. Здесь они представлены такими большими, вопреки расстоянию, — сонно глядя в линзу образующую потолок сказал Рурхан.

— Можно вывести объемную проекцию. Здесь стоит иллюзор. Это же что-то вроде планетария! — затараторила она.

— Не надо, пожалуйста, не надо. Пускай они останутся настоящими.

Аврора посмотрела на увеличенные звезды.

— Когда я смотрю на них, меня терзают странные всегда разные чувства, неверное, в зависимости от настроения, — в тишине вместе с Рурханом глядя на звезды, она начала делится чем-то сокровенным. — Я досконально изучаю наш мир, и чем больше изучаю, тем меньше понимаю его. Порой, глядя на звезды, я вижу надежду. Быть может, где-то там есть миры лучше нашего. А если представить что некоторые из наших ночных огоньков это уже призраки погибших миров? Звезда уже погибла, а ее свет продолжает идти к нам. Это наоборот лишает надежды, напоминая о том что многое из того что мы видим это обман, нечто фальшивое как идущий к нам свет уже погасшей звезды.

— Неплохо, — сонно ответил Рурхан, чем ее позабавил.

— Да действительно мне лучше не смотреть на звезды! — засмеялась она. — А то мне в голову сразу ударяет какая-то мечтательная дурь.

Она замолчала, думая, что Рурхан уже уснул.

— О чем ты мечтаешь? — в полудреме пробормотал Рурхан.

— Господи! Да когда же ты уснешь, наконец! О чем я мечтаю? — сначала резко выплеснув эмоции, затем, впервые услышав подобный вопрос, она серьезно задумалась. — Ага, так я тебе и сказала!

— Мне просто интересно, о чем мечтают будущие правители, вершители судеб? Вот и все.

— В действительности прямые правители это далеко не вершители судеб… Мечтаю я о многом. Ведь моя реальная жизнь скучна и однообразна, — сболтнув что-то лишнее, она быстрее заговаривала зубы. — Быть нормальной, обычной свободной, такой как все, это, разумеется, главная мечта…

— Наверное, как и у всех тебе подобных…

— Есть у меня одна мечта, глупая, которой можно поделиться. Это Остров, — тяжело вздохнула Аврора. — Я понимаю, что это глупо, но мечтаю об острове — тихом маленьком живописном месте, со всех сторон окруженном водой, где мы могли бы жить без войн и внешних угроз. Мой отец смеется надо мной, говорит, что все это мои детские мечты. Что мы не можем так просто уйти, от нас здесь теперь слишком многое зависит. К тому же опыт первых артэонов ясно показал, что бегство это тупик. Он говорит, что лишь, когда я займу его место я пойму его. Пойму что Остров невозможен, — тяжело вздыхая, сказала она, глядя на увеличенные звезды.

Проснувшись в семь часов от звона будильника маленьких наручных золотых часиков лежавших рядом на лавке, завернутый в теплое одеяло Рурхан, чувствовал себя бодрым и отдохнувшим. Потолочная линза была задвинута специальным заслоном. Откуда-то зная, что одеяло нужно сложить и оставить на лавке, положить часы сверху, так и сделав, он побежал к ближайшему метро.

Рурхан в ожидании встречи сел на скамейку возле их подъезда. После восьми часов из метро потекли сотни горожан следующих домой после суточной смены Энергожертвования. Заставив сердце Рурхана встрепенуться, из-за угла показалась колоритная компания его Друзей. В цветном платье Фиалка и белом нежном шелке Алекса под белыми армидейским плащами шли, по обе стороны прижавшись к своему Хьюго, все такому же простому, серому и невзрачному. Облаченная в классический черный армидейский плащ, с наброшенным на голову капюшоном, черным силуэтом отдельно следовала Кристина. Рурхан не мог сдержать улыбки, на них глядя, но сразу понял, что что-то не так. Девчонки и Хьюго шли, опустив глаза, только Кристина смотрела на него строгим даже сердитым взглядом. Рурхан сразу почувствовал себя виноватым, не понимая почему.