Точка Боркманна - [38]

– Труднопроизносимое имя, – откликнулась женщина и зевнула. – Но входите, так и быть.

– Стало быть, вы были соседями четы Симмель в Лас Брочас?

– Да.

– Вы с ними общались?

– Нет, я бы этого не сказала.

– Почему?

Ее брови чуть приподнялись.

– Почему? Потому что у нас не было никакого желания с ними общаться… Конечно, мы сталкивались пару раз на каких-то вечеринках, однако в этих людях не было стиля. Мой муж, правда, вел какие-то дела с Эрнстом, а вот ее я совсем не поняла.

– Ее?

– Ну да, его жену… Грету или как ее там.

– Известно ли вам о каких-нибудь… темных делишках семьи Симмель?

– Темных делишках? Что вы имеете в виду?

– Ну, не слыхали ли вы разговоров о чем-нибудь таком… были ли у семьи враги, не занимались ли они чем-нибудь незаконным? Дело в том, что мы ищем мотив…

– Дорогой инспектор, на Лас Брочас мы не шпионим друг за другом. У нас принято уважать покой друг друга. Многие переехали туда именно для того, чтобы их оставили в покое всякие слишком умные государственные органы, которые постоянно суют нос куда не надо.

«И это называется стиль?» – подумал Кропке.

– Ах вот как, – проговорил он. – Может быть, нам бросить гоняться за убийцами?

– Вовсе нет. Делайте свое дело! За это вам платят деньги. Но честных людей оставьте в покое. У вас еще есть ко мне вопросы?

– Нет, спасибо, – ответил Кропке. – Пожалуй, с меня уже хватит.

– Фамилия и адрес? – спросил Банг.

– А это зачем? – насторожился двенадцатилетний подросток.

– Мы ведем следствие, – сказал Банг.

– Уве Клеймерт, – ответил мальчик. – Вот здесь написан адрес.

Банг записал в блокнот.

– Где вы находились вечером в среду, восьмого сентября?

– В смысле – на прошлой неделе?

– Да.

– Когда Палач зарубил Мориса Рюме?

– Да.

– Я сидел дома.

– Здесь?

– Да. Смотрел телевизор до часу ночи. А потом пошел и лег спать.

– Не заметили ничего необычного?

– Заметил. Сестра застелила мою постель.

– Ничего другого?

– Нет. Он кричал?

– Кто?

– Рюме.

– Думаю, что нет, – ответил Банг. – Во всяком случае, я первым прибыл на место и ничего не слышал. Родители дома?

– Нет, – ответил мальчик. – На работе. Они приходят после шести.

– Хорошо, – сказал Банг. – Передай им, чтобы связались с полицией, если располагают релевантной информацией.

– Реле… что?

– Релевантной. Если они слышали или видели что-нибудь необычное.

– Чтобы вы засадили Палача за решетку?

– Вот именно.

– Обещаю, – сказал Уве Клеймерт.

Банг засунул блокнот в нагрудный карман и отдал честь.

– А ты не спросишь, почему сеструха застелила мою кровать?

– Хорошо, – сказал Банг. – Почему она так поступила? Никогда ни от кого не слышал, чтобы сестра стелила ему кровать.

– Она брала мой плеер и сломала наушники.

– Ох уж эти девчонки! – вздохнул ассистент полиции Банг.

– Вы хорошо проводите время по вечерам в отеле, ты и комиссар? – спросила Беата Мёрк.

– Чудесно, – ответил Мюнстер.

– А то я могла бы пригласить тебя на бокал вина с горячими бутербродами.

– Сегодня вечером?

– Да, к примеру, – сказала Беата Мёрк. – Но боюсь, мне не удастся сдержаться и не говорить о работе.

– Ничего страшного, – ответил Мюнстер. – У меня такое чувство, что нам надо постараться как можно скорее раскрыть это дело.

– Ты просто читаешь мои мысли, – улыбнулась Беата Мёрк.

25

Она подскочила к нему у входа, и он догадался, что она стояла и поджидала его. Видимо, под прикрытием живой изгороди, тянувшейся вдоль всего фасада отеля. Или спрятавшись за одним из тополей.

Это была высокая, сухощавая женщина лет пятидесяти. Темная шаль с цветочным узором, накинутая на волосы, падала на ссутуленные плечи. В какой-то момент он подумал, что это его бывшая учительница из гимназии, но мысль промелькнула у него в голове лишь на мгновение. Конечно, он не смог вспомнить ее имя – да он и не знал его.

– Комиссар Ван Вейтерен?

– Да.

Женщина положила руку на его рукав и посмотрела прямо в глаза с близкого расстояния. Впилась в него взглядом, словно страдала сильной близорукостью или пыталась установить какой-то сверхъестественный контакт.

– Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

– Да, конечно, – ответил Ван Вейтерен. – А в чем дело? Зайдем в фойе?

«А вдруг она сумасшедшая?» – подумал он.

– Если бы вы согласились прогуляться со мной вокруг квартала… Мне легче говорить на воздухе. Дело займет всего пять минут.

Ее глубокий грудной голос звучал горестно. Ван Вейтерен кивнул, и они двинулись в сторону порта.

У Домского переулка они свернули вправо, и, только когда оказались в глубокой тени домов на узенькой улочке, она начала излагать суть своей проблемы.

– Речь идет о моем муже, – пояснила женщина. – Его зовут Лауридс, и у него давно пошаливают нервы… ничего серьезного, он никогда не лежал в больнице. Просто повышенная тревожность. Но теперь он не решается выходить на улицу…

Она сделала паузу, но Ван Вейтерен промолчал.

– С прошлой пятницы, то есть уже почти неделю, он сидит дома взаперти, боясь Палача. Не ходит на работу – и теперь ему сообщили, что, если так будет продолжаться, его попросту уволят…

Ван Вейтерен остановился:

– Да что вы говорите!

Она выпустила его рукав. Остановилась, глядя в землю, словно стыдясь чего-то:

– Ну вот, я и решила разыскать вас и спросить, как идут дела… я сама предложила ему такой вариант, и мне кажется, что он решится выйти на улицу, если я принесу от вас какое-нибудь утешительное сообщение.