Тьма - [23]

Кейт стояла к Ганнистону спиной, и не видела, как он, превозмогая боль и стараясь не шуметь, встал и направился к ней, сильно хромая.

Повернув зеркало, она увидела на своём лице отчётливый синяк под правым глазом и красные отпечатки пощёчин на обеих щеках, которые горели так, будто их прижгли утюгом, даже несмотря на ледяной ветер. Плюс к этому — грязь и кровь.

Бен схватил её за волосы и, что есть силы, рванул к себе. У девушки искры из глаз посыпались от боли, и она упала прямо к нему в руки.

— Что, стерва, мой ход? — он опять схватил её волосы и ещё раз рванул. — Нравится? А как это?

Ганнистон размахнулся и нанёс ей такую пощечину, что сам не удержался на ногах, и они оба упали на землю у переднего колеса фургона. Снова брызнули едва начавшие высыхать слезы, и открылось кровотечение из носа.

— Ну… как… нравится? — сплёвывая кровь, говорил подонок, подползая к ней.

Посмотрев вверх, Кейт приподнялась и постаралась забраться в машину. Но Бен её опередил, ударив по ногам, отчего она с криком упала обратно. Он встал и завис над ней:

— Молись, сучка…

Не дав ему договорить, она обеими руками схватилась за край отворённой двери и рванула её, намереваясь закрыть. Реакция насильника была уже не та, поэтому он не успел отшатнуться. Дверь ударилась о стойку, но не закрылась, потому что между ней и кузовом оказалась рука Ганнистона. Он заорал нечеловеческим голосом, но в то же время Кейт ясно расслышала отвратительный хруст ломаемых пальцев. Бен полностью забыл о жертве и схватился за свою конечность, не переставая вопить.

Вскочив, девушка бросилась бежать подальше от него, забыв про фургон и про всё остальное на свете. Надо убежать, скрыться — только это сейчас важно, потому что когда Ганнистон снова придёт в себя, его уже точно ничто не остановит. Она, не оглядываясь, удалялась от места происшествия почему-то в противоположную от шоссе сторону, но вряд ли это можно было назвать бегом. Ноги страшно болели и подкашивались, во рту стоял терпкий вкус крови, смешанной с солёными слезами, а в голове гудело так, что, казалось, она может это услышать…

И, правда, она слышала мерное гудение, в котором чувствовалась пульсация. Теперь она поняла, что это не только у неё в голове, и остановилась. Земля тихо вибрировала, и неожиданно девушка вспомнила, как сегодня ночью то же самое ощущала в машине Джека.

Внезапно всё вокруг замерцало ярким синим светом, словно её глаза залило краской. Пульсация стала просто оглушительной, и Кейт едва не упала на землю, которая ощутимо дрожала, словно рядом нёсся тяжёлый товарный состав. Девушка закрыла глаза, моля Бога, чтобы чудовищная какофония прекратилась.

Когда царящий вокруг хаос достиг своего апогея, и Кейт закричала от невыносимой боли в голове, всё внезапно закончилось. Настолько резко, будто щёлкнули выключателем. От наступившей мёртвой тишины в ушах звенело так, что она не слышала своего вопля, который угас только когда кончился запас воздуха в лёгких.

Некоторое время постояв без движения — словно стоило ей пошевелиться, и всё началось бы заново — она, наконец, открыла глаза. Синее мерцание исчезло без следа. Белоснежный фургон стоял всё там же, но Бена видно не было.

Только что это? Прямо на глазах начало темнеть. Лучезарное небо из голубого стало превращаться в серое — то же самое происходило и со всем остальным, что попадало в поле зрения. Начал стихать и ветер, из сильного превратившись в ленивый. Возникло такое чувство, будто мир постепенно замедлял своё существование, как медленно останавливающийся без электричества вентилятор. Кейт подумала, что у неё темнеет в глазах, но что-то ей подсказывало — это не так.

Вдали по шоссе пронеслись несколько машин — судя по мигающим красно-синим огням, полицейских — которые наверняка ехали к разрушенному отелю. Но они более не казались частью этого мира, находясь намного дальше, чем можно было предположить.

Тьма сгущалась. Свет совсем померк, и вот уже не видно ни шоссе, ни белоснежного фургона — лишь небольшую часть земли и невероятно тусклый клочок неба. Ветер полностью стих. Ярд за ярдов последние видимые части исчезали во тьме, которая неумолимо приближалась к оторопевшей Кейт. Девушка смотрела на это с нескрываемым ужасом и недоумением, не в силах понять, что происходит. Ей стало трудно дышать, словно воздуха стало намного меньше.

Последние несколько футов вокруг неё, которые ещё можно было рассмотреть, стремительно растворялись во всепоглощающем мраке. Она заворожено смотрела на то, как прямо у неё под ногами травянистая почва плавно растаяла. Теперь она стояла на чёрной пустоте. Посмотрев с надеждой вверх, Кейт успела заметить потухающее небо, а затем оказалась в полной темноте.

Она лихорадочно оглядывалась, пытаясь увидеть хоть что-нибудь, какое-нибудь малейшее проявление жизни. Пускай это будет что угодно… даже Бен Ганнистон, ведь он, как-никак, всё же является частью нормального мира, а то место, где оказалась Кейт, не казалось ей нормальным — оно вообще не могло быть обычным миром, к которому все привыкли. Это какой-то ад, и представлен он вовсе не сборищем ужасных чудовищ и мертвецов, не адским пламенем и необозримыми пылающими землями. Нет, этого не было. Вокруг вообще НИЧЕГО не было, абсолютно. Она чувствовала, что закрывает и открывает глаза, но в обоих случаях не было никакой разницы — лишь бесконечная, как вселенная, тьма, без малейших проблесков света.