Тьма императора - [8]

А если эта София Тали действительно станет хорошо справляться, через три месяца получит «премию» – зарплату за выходные дни. Сейчас она об этом даже не заикнулась, скорее всего, вообще не подумала, а может быть, и не подумает, но Арену не нужно, чтобы она просила его об этом. Вирджиния получала двойную зарплату – за будни и за выходные, – и София получит такую же, если справится. Хорошо бы, чтобы справилась…

Нетитулованная аньян. Что ж, его жена будет крайне недовольна этим фактом, девочке придется непросто. Арен невольно поморщился, осознав, что Виктория наверняка станет выживать Софию из дворца всеми мыслимыми и немыслимыми способами. К сожалению – или к счастью? – айла Тали не произвела на него впечатления зубастой акулы, поэтому ей придется непросто. Арен надеялся, что Виктория в своих попытках выжить неугодную особу не дойдет до полнейшего абсурда или откровенных преступлений. Он, конечно, справится с чем угодно, но как же надоела эта демонова ерунда…

Браслет связи на запястье завибрировал.

– Да, Адна.

– Ваше величество, члены Совета безопасности ждут вас в малом зале собраний.

– Хорошо. Скажите им, что я сейчас подойду. И сделайте мне чаю.

– Конечно, ваше величество.

Вышедшая из императорского дворца София ощущала себя птицей, которая умеет летать. Она шла по набережной, изо всех сил сдерживая себя, чтобы не начать глупо подпрыгивать или не пуститься в пляс – так ей было радостно из-за случившегося.

Конечно, маме будет сложно обходиться без ее помощи, но это лучше, чем продавать магазин или квартиру. Да и из Элизы выросла прекрасная помощница, если что, заменит. Главное – они спасены, действительно спасены! Благодаря императору.

София чуть покраснела, вспомнив этого человека. Он не мог сравниться ни с кем из знакомых мужчин, особенно – с отцом. Вот уж кто был абсолютной противоположностью его величества, так это Эйнар Тали! Безответственный и безалаберный гуляка. Да, нехорошо так думать про отца, но уж как есть. Точнее, как было…

София по отцу совсем не скучала, но все же ей было его немного жаль.

А еще было жаль, что она не сможет рассказать маме и сестрам практически ничего из произошедшего с ней сегодня. Даже на кого и с кем станет работать в дальнейшем. Об этом ей сообщил император в самом конце разговора.

– На всех служащих я ставлю печать молчания, – объяснил он, поднимаясь с дивана. Подошел к Софии и мимолетно коснулся ладонью ее плеча. – В пределах дворца вы можете обсуждать что угодно и с кем угодно, но за его стенами – ничего. Своим родственникам вы сообщите только факты – вас взяли на работу и выдадут зарплату за полгода, взамен вы согласились на семидневную рабочую неделю. Рассказать, что вы станете аньян моих детей, вы никому не сможете. Сейчас зайдете к начальнику охраны дворца, он вас подробно проинструктирует, что говорить родственникам и знакомым.

София понимающе кивнула – иного она и не ожидала. Странно, что в пределах дворца можно болтать что угодно… Но, с другой стороны – надо же людям чесать языки! Иначе их просто разорвет.

– Я жду вас завтра, – сказал император, когда София хотела спросить, с какого дня ей приступать к своим обязанностям. – Приходите завтра к девяти утра. Сначала оформите все необходимые документы в кадровой службе. То, что вы показали мне сегодня, оставьте в приемной у Адны – это мой секретарь, вы ее видели. Завтра вас оформят, выдадут обещанную зарплату, а потом проводят к детям. Я подойду, как только освобожусь, и расскажу об их расписании. Хотя, скорее всего… – Император улыбнулся, и от этой улыбки София неожиданно смутилась. – Агата и сама справится.

Сейчас, анализируя собственные чувства, София понимала – в этой улыбке было много нежности, предназначенной, конечно, не ей, а дочери. По каждому слову, по выражению лица, да даже по тому, что его величество лично взялся за поиски аньян для Агаты и Александра, София поняла – император очень любит своих детей. И это была еще одна причина, по которой он ей понравился. Она любила заботливых родителей и терпеть не могла равнодушных.

Но было и еще кое-что, только София старательно гнала от себя малейшие мысли об императоре как о мужчине. Эти мысли настойчиво лезли в голову, когда она вспоминала, как бесшумно и плавно он двигался, как улыбался, как внимательно слушал ее, с каким выражением лица смотрел на детей. А уж о единственном кратком прикосновении к плечу она и вовсе старалась не вспоминать – сразу чувствовала, как жар заливает щеки.

– Надо с этим справиться, – прошептала София, глубоко вздохнув. – Надо, Софи. Не только потому, что он твой работодатель… Он – эмпат. Если почувствует твое неравнодушие, уволит. Нужно с этим справиться, обязательно нужно…

«Вот только как?» – подумала тут же с некоторой долей отчаяния, надеясь, что эти чувства – не более чем наваждение и долго не продлятся. Когда София училась в институте, она несколько раз влюблялась в студентов разных курсов и каждый раз, узнавая их чуть ближе, разочаровывалась.

«Скорее всего, с императором будет так же. И пускай, Защитница! Пусть будет так».

Но она все равно его нарисует, как только появится время.