Тьма египетская - [68]

Дом был маленький, даже без традиционной в этих местах прихожей комнаты и крытой кухни. Два помещения — комната с деревянной колонной посередине, для поддержания крыши, и спальня. Весь пол в спальне покрыт потёртыми циновками и замызганными подушками. Но в целом, домик был хоть и маленький, но опрятный. Каменная посуда вымыта и стоит стопкой на лавке в углу, пол выметен и увлажнён. На треугольном табурете кувшин для омовений, накрытый полотенцем.

Са-Амон ходил по пустому жилищу, жадно хлебая прохладное молоко из кувшина и набивая рот грубопомолотой мукой. Другой еды в доме не отыскалось. Ходил и поглядывал то в приоткрытую дверь, то в окошко. И правильно делал, потому что очень скоро заметил, что на открытой им помойке появилось несколько вооружённых людей. Они осмотрелись и направились к дому.

29

   — Теперь я спрошу тебя вот о чём. Мой язык отказывается служить мне, так отвратителен предмет, о котором должна пойти речь. Но я не могу не спросить. С самого детства, когда меня хотели испугать, то говорили — не будешь молиться, не будешь почитать старших, тебя украдёт Себек или тебя отправят в Аварис. Многие, особенно чернь, уверены, что за стенами этого города живёт сам змей Апоп и питается он исключительно детьми мужского пола. Похищенными мальчиками или силою отобранными у родителей. Слухов этих я не опровергаю, и даже считаю полезным, что мой народ ненавидит Аварис и боится его. Не важно, подлинный ли змей там сидит или царь-человек под его именем. Однако с некоторого времени, когда достиг я известного положения, стало мне известно удивительное — мальчиков никто по ночам не ворует, никто насильно их ко двору Апопа не влечёт. Родители сами везут их ко двору, и ещё не всех берут... — начал Аменемхет.

   — Это правда, — кивнул Мегила.

   — Но это непонятно.

   — Это понятно, если объяснить. Аварису не нужны вообще мальчики, ему нужны мальчики замечательные в своём роде.

   — Такие, как Мериптах?

   — Да, ты правильно назвал пример. Мериптах, сын Бакенсети, был дважды обречён на то, чтобы оказаться при дворе. Во-первых, он сын правителя княжества, открыто сияющего в короне Авариса. Все египетские номархи, некоторые правители городов в южной Сирии, вожди степных племён к западу от Халдеи присылают нам своих сыновей после достижения ими определённого возраста. Юношам этим предстоит сменить своих отцов у кормила власти, и необходимо, чтобы они получили нужное воспитание, выкинули из головы своих племенных идолов и поместили на их место славу и интерес Авариса.

   — Предались омерзительному Сету?

   — Сет это не всё и даже не главное для Авариса. Вторая причина, по которой Мериптах должен был прибыть в столицу, его собственные достоинства. Ведь сразу заметно, что он не совсем обычный ребёнок, поразительный ребёнок. Редкое сочетание энергичного ума, здравого, благородного характера, возвышенной души и особой привлекательности. Даже если бы он не был княжеским сыном, о нём стало бы известно рано или поздно. Рано или поздно его бы призвали в столицу. Правда и то, что в доме богатых родителей всем указанным качествам легче развиться, чем в хижине бедняка.

   — Но если собрать всех сыновей ваших открытых данников, то получится три-четыре десятка юношей, но известно, что в ваших школах обучаются многие сотни «царских детей».

   — Более двух тысяч. Далеко не все они выходят впоследствии из разряда «царских детей» в круг «царских друзей», не все равны способностями и усердием. Многие остаются лишь писцами, школьными надзирателями, библиотекарями, дворцовыми распорядителями, помощниками учителей, просто солдатами внутренней стражи. Но зато уж великолепными и великолепно верными солдатами. «Царские друзья» — это армейские офицеры, кормчие главнейших кораблей, начальники крепостей, богатейшие купцы и ростовщики, живущие повсюду, где торгуют. И главное — наши тайные послы при каждом правящем доме. Глаза, уши, слово и воля Авариса в пределах всего мира, освещаемого солнцем и луною. И совсем уж немногие поднимаются так высоко, что их начинают величать «царскими братьями». Таких всего лишь полтора-два десятка, и они есть главный царский совет. Это главный казначей, начальник конницы, главный школьный распорядитель, хранитель архива, хранитель «Дома женщин», управитель всех наук, и другие. Я тоже среди них, как главный тайный посланник и надзиратель за исполнением заведённых правил.

   — Но ты не ответил — откуда берутся эти две тысячи?!

   — Ты невнимательно слушал меня. Я же упомянул о «Доме женщин». В гареме живут женщины, но не царя лишь, а всего Авариса. Гарем города.

   — Не хочешь ли ты сказать, что на самом деле Аварис не стоит на омерзительном грязном обычае мужеложства, а лишь распускает об этом слух. Что когда ваши всадники побивают камнями пойманного извращенца в каком-нибудь египетском городе, то действуют они не в целях маскировки, а от всей души. Что бы ты мне ни говорил сейчас, я не поверю, что ваша столица — это не вместилище грязи и скверны.

   — Ты смешал в кучу разные вещи. Я постараюсь ответить тебе по порядку. Наши доблестные всадники, воины племени шаззу и других степных племён, наказывают пойманных мужеложников от всей души, ибо ненавидят и презирают их не меньше, чем правоверные египтяне. Они иногда даже сами берут в руки камни, чтобы отличиться перед наблюдающими горожанами в этом деле, дабы те перестали их называть нечистыми, что ранит их воинские души. Но не забывай, что шаззу и другие кочевники отнюдь не гиксосы, не пастухи, а лишь собаки пастухов. Это первые племена, вставшие под высокое водительство в незапамятные времена, вставшие через своих прозревших вождей. Чем более дик и свиреп народ, тем более он и наивен, и прост в управлении. Я как-нибудь расскажу тебе и эту историю, хотя она уже ощутимо попахивает обычной народной легендой. А народное наименование «нечистые», это простая путаница, я думаю, или совпадение разных причин, в одной из них наши азиаты невиновны. Зато во второй... Ты когда-нибудь принюхивался к нашим конникам? Сложное устройство их боевой одежды в сочетании с влажной жарой долины даёт этот запах, столь досаждающий нюху чистоплотных египтян. Наши конники слывут «нечистыми», потому что воняют, а не потому что предаются сношению с мужчинами.