Тьма египетская - [195]

   — Что там? — спросил он.

Начальник не понял.

   — Что там с кораблями Яхмоса?

С самого момента появления «Телец» и пришедшая с ним эскадра неподвижно стояли перед башней, вцепившись якорями в илистое дно. Египетский флот стал такой же привычной частью пейзажа, как соседние камышовые острова. Теперь же там возникло некое колебание в рядах, движение. Восемь кораблей, по четыре справа и слева от флагмана, вдруг покрылись матросской беготнёй. Тяжёлые вёсла по команде съезжали с палуб в воду, окружая корпуса веерами брызг.

   — Они хотят напасть, — сказал Апоп, почти не открывая рта и смежённых страданием глаз. — Разорви их на куски, брат.

82

Оба были ранены, и Нутернехт и Хнумхотеп. У одного — правая рука и щека в ожогах, у второго обмотана рука выше локтя. Оба мрачны и задумчивы. Военный совет в беседке «Тельца» получился невесёлым. Половина кораблей в состоянии полной негодности. Удалось высадить десант на двух широких отмелях у восточных стен, но они затапливаются разливом реки, так что для длительной осады на них всё равно не укрепиться. В водном лабиринте по-прежнему властвуют лодки гиксосов, лёгкие и неуловимые. Нападения их всегда неожиданны, и хотя некоторые удаётся потопить, вреда они наносят больше, чем терпят ущерба. Корабелы ропщу т, есть попытки дезертирства.

Яхмос вскинулся.

   — Пойманы и казнены, — успокоил его флотоводец.

В целом же положение скверное.

На сухопутном фронте дела обстояли не лучше. Пересечённую мелкими каналами равнину до западных стен Авариса полки прошли, неся потери. Причём потери в основ ном ранеными. В такую жару, да ещё и в сырости и жидкой грязи, самая малая царапина оборачивается горячечной раной. Да, полки стоят у самых стен, на расстоянии полёта стрелы, и даже ближе, где есть укрытия. Самое удобное положение для штурма. Плетёные лестницы заготовлены в достаточном количестве. Хнумхотеп вздохнул и остановился. Но под взглядом генерала следующим усилием закончил речь:

   — Но гиксосы нас не боятся. Они смеются над нашими воинами, называют детьми ила. Обливаются в самые жаркие часы водой и жарят прямо на стенах мясо, так чтобы дым шёл в сторону нашего стана.

Яхмос внимательно слушал, оттягивая пальцами и без того удлинённый подбородок.

   — Вы, значит, считаете, что штурм приведёт к гибели?

И моряк, и пехотинец лишь вздохнули, отводя глаза.

   — Через несколько дней к ним начнут подходить конные подкрепления из провинции. Нечистые будут становиться всё сильнее, а мы всё слабее. Какой вывод отсюда следует?

И Нутернехту, и Хнумхотепу было ясно какой — грузиться на оставшиеся корабли и возвращаться домой, пока это ещё возможно. И так впечатление произведено сильное. Все увидели, что с Аварисом воевать можно, и можно наносить ему удары совсем близко к сердцу. И через год-другой, вырастив новые полки... Вслух эти соображения они, конечно, произнести не могли. Не мог этого сказать и Санех, хотя был в душе согласен с ними.

Яхмос улыбнулся:

   — Мы должны атаковать! Штурм, вот чего от нас не ждут! Завтра на рассвете!

Ответом было молчание. Но Яхмос был не такой человек, чтобы подпасть под общее настроение. Он был монументально уверен в своей правоте, и тем более, чем меньше внешних оснований было для неё.

Завтра на рассвете — штурм.

   — Штурм?! — командиры полков мрачно, исподлобья глянули на своего генерала.

   — Штурм!

Не посмевшие возражать, но продолжавшие сомневаться Хнумхотеп и Нутернехт были отосланы к войскам.

Спустя несколько часов восьми судам из эскадры, сопутствующей «Тельцу» в стоянии на водах, велено было атаковать дамбу, перегородившую бухту. Нанести удар прямо в лоб аварисской обороне. Бессмысленность этого действия была очевидна, но в этом и было зерно замысла. Гиксосы наверняка расценивают подобное действие так же, поэтому всерьёз и не ждут никакой тут атаки.

Помимо игры во внезапность, была у генеральского плана и вторая цель. Он полагал, что отвлечёт этим часть сил от тех мест, которые станут завтра на рассвете атаковать Нутернехт с Хнумхотепом.

Яхмос был бодр и решителен, несмотря даже на то, что знал больше неприятных новостей, чем его офицеры. На рассвете сегодня пришло известие, что Андаду, начальник мемфисского гарнизона, разгромил отряд Небамона, подкрадывавшийся к городу. Верховный жрец Птаха воспользовался волной, которую подняла боевая ладья Амона, и спустил на воду свою лодку, но та бесславно перевернулась.

И даже это известие не усомнило генерала в правильности того, что он делает. Удар нанесён Птаху, слава Амона неуязвима и в конце концов возобладает.

Восемь гребных домов медленно выдвинулись из неподвижной улицы и широкой шеренгой поползли в сторону города, морща тяжёлую воду, покрытую многими слоями солнечного лака.

Горожане опомнились довольно быстро. Заколошматили в душном воздухе торопливые барабаны. На дамбу с двух сторон сыпанули лучники. Происходила вооружённая суета и дальше, на набережной, за треугольным озером запертой бухты. Даже всадники топтались, только от них на узкой полоске дамбы проку немного.

Завязалась, постепенно густея, перестрелка корабельных стрелков с наземными. В сторону берега летели стрелы, обратно сыпались маленькие чёрные дымы — нечистые стремились подпалить корабли. Специальные люди бегали по палубам с кувшинами, заливая занимающиеся пожарники. Один корабль всё же достался огню, когда масляная стрела попала в перекладину мачты, и языки пламени быстро разбежались по обмотанному вокруг неё парусу. Скоро на месте мачты был факел. Другие корабли шарахнулись от несчастного, ломая строй и вёсла соседей. Сцепившиеся снастями суда встали, становясь совсем уж беззащитной мишенью. Но пять продолжали, плюясь стрелами и обливаясь вёдрами забортной воды, катиться к дамбе.