Титаник: Последняя ночь «Титаника». «Титаник». Взгляд через десятилетия - [31]

— А вы разве не собираетесь попробовать спастись, мистер Эндрюс?

Ответа не последовало, Эндрюс и вида не подал, что этот вопрос им услышан. Строитель «Титаника» продолжал стоять, направив свой взор куда-то в сторону кормы. Прямо перед ним на стене, покрытой панелями из красного дерева, висела большая картина под названием «На подходе к Новому свету».

А снаружи, на палубах толпы людей все еще ждали чего-то, оркестр все еще продолжал играть. Некоторые пассажиры молились вместе с преподобным Томасом Р. Байлзом, пассажиром второго класса. Другие казались глубоко погруженными в думы.

Подумать было о чем. Капитан Смит мог размышлять о полученных в течение дня пяти ледовых предупреждениях, в последнем из которых сообщался конкретный район возможной встречи с айсбергом. Можно было думать также и о термометре, который в 19. 00 показывал 43° по Фаренгейту (6 °C), а в 22. 00 — всего 32° (0 °C), и о температуре забортной воды, которая в 22. 30 упала до 31° по Фаренгейту (— 0, 5 °C).

Оператор беспроволочного телеграфа Джек Филлипс мог бы поразмышлять о шестом ледовом предупреждении, полученном в 11 вечера, когда радист парохода «Калифорниэн» вклинился в его радиообмен, а Филлипс велел ему отстать. Это предупреждение так и не попало на мостик.

Джордж Клиффорд из Бостона мог испытывать печальное удовлетворение, вспомнив, что непосредственно перед отъездом он дополнительно застраховал свою жизнь на 50 тыс. долларов.

Для Изидора Страуса поводом для раздумий могла послужить ирония его собственного завещания, особый параграф в котором был адресован миссис Страус: «Будь немного эгоистичной, не думай всегда только о других». На протяжении многих лет она проявляла так много самопожертвования, и ему особенно хотелось, чтобы она после его смерти немного пожила в свое удовольствие. И вот теперь те самые качества, которыми он так восхищался в ней, делают его пожелание несбыточным.

В такие минуты человеку могут прийти на ум и превратиться в навязчивые воспоминания какие-нибудь мелочи. Эдит Эванс вспомнила гадалку, которая однажды посоветовала ей «опасаться воды». Уильяма Стида преследовало воспоминание о виденном им сне, в котором кто-то бросал кошек из окон верхнего этажа. Чарлз Хейс всего несколько часов тому назад пророчески предсказал, что скоро придет время для «величайшей в мире и самой ужасной из всех катастроф на море».

Двое мужчин, возможно, раздумывали о том, почему они вообще очутились на «Титанике». Арчи Батт не хотел ехать за границу, но он нуждался в отдыхе, а его друг Фрэнк Миллет своими просьбами добился того, что президент США Тафт отправил Батта с особым поручением к папе римскому; миссия эта хотя и была официальной, но давала Батту возможность насладиться весенними днями в Риме. Старший помощник капитана Уайлд тоже не думал, не гадал оказаться на борту «Титаника». Все время он плавал на «Олимпике», но пароходная компания «Уайт Стар Лайн» в последний момент перевела его на «Титаник» — всего на один рейс. Руководство сочло, что богатый опыт Уайлда окажется полезным в первом рейсе «Титаника», и Уайлд решил, что ему повезло и что для разнообразия будет неплохо сходить в этот рейс.

В радиорубке Филлипс прилагал все усилия, чтобы его аппарат не заглох. В два часа ночи, пытаясь отрегулировать искроразрядник так, чтобы продолжать работу в условиях низкого напряжения, он отстукал две буквы V, и этот слабый сигнал был с трудом принят на пароходе «Вирджиниэн». Брайд в последний раз вышел из рубки, чтобы посмотреть обстановку на лайнере. Когда он вернулся, то увидел принесенную сюда в обморочном состоянии даму. Брайд подал для нее стул и стакан воды. Стоявший тут же муж чем-то обмахивал ее, и она стала дышать глубже. Когда дама окончательно пришла в себя, муж увел ее.

Брайд ушел за занавеску в ту часть рубки, где они с Филлипсом спали. Он собрал лежавшие в разных местах деньги, бросил последний взгляд на свою смятую постель и снова вышел из-за занавески. Филлипс все еще сидел, склонившись над аппаратом, полностью поглощенный работой. Но теперь в рубке находился еще и какой-то кочегар; он тихо отстегивал надетый на Филлипса спасательный нагрудник.

Брайд прыгнул на кочегара, Филлипс вскочил с места, и все трое, сцепившись, закружились по рубке. В конце концов Брайду удалось обхватить кочегара за пояс, а Филлипс стал наносить непрошеному гостю все новые и новые удары до тех пор, пока тот не обмяк в объятиях Б рай да.

Через минуту радисты услышали плеск и бульканье воды, поднявшейся до сходного люка на палубе А и перекатывающейся через мостик. Филлипс крикнул:

— Пошли, пора уносить ноги!

Брайд выпустил кочегара из рук, и радисты выбежали на шлюпочную палубу. Кочегар остался недвижимо лежать там, где его бросил Брайд.

Филлипс удалился в сторону кормы судна, Брайд пошел на нос и присоединился к людям на крыше кают для командного состава, где все еще пытались высвободить складные шлюпки А и В. Место для хранения этих шлюпок было выбрано очень неудачно, особенно если учесть, что в указанных каютах жили всего 20 из 2207 человек. При таком, как сейчас у «Титаника», наклоне палубы оказалось весьма трудным спускать на воду шлюпки СиD — две «парусинки», которые были размещены совсем рядом с носовыми шлюпбалками, а что-либо сделать со шлюпками А и В представлялось и вовсе невозможным.