Тишина всегда настораживает - [43]

— Иван давным-давно отстрелил бы вам каблуки! — Это опять Вольф. Теперь он наступил ему на подметки. Шпербер поднял ствол над мишенью и нажал на спусковой крючок.

Пуля ударилась где-то в защитный вал. Шпербер совсем не по-солдатски медленно, вразвалку поднялся, церемонно держа заряженную винтовку в правой руке. Вольф и унтер-офицер нагнулись.

— В укрытие! — закричали они, и все солдаты очередной смены попадали на землю. Шпербер бросил свою винтовку вперед, за барьер из мешков с песком.

Вольф прыгнул к нему.

— Вы арестованы! — Он отвел Шпербера, который на сопротивлялся, назад, за линию огня. Хайман ухмылялся.

— Хотел бы я знать, — промолвил Шпербер достаточно громко, чтобы его услышали и поняли глазеющие солдаты, — кто здесь кому сможет отстрелить каблуки?

В сопровождении двух штабс-унтер-офицеров он был на джипе доставлен в казарму и представлен командиру батареи.

* * *

— Канонир Шпербер, — промолвил Бустер, — у вас, кажется, перегорели предохранители. — Он дал знак сопровождающим удалиться. — Я только что беседовал по телефону с лейтенантом Вольфом. Вы грубо нарушили правила поведения и подвергли большой опасности ваших товарищей.

Шпербер сдержанно ответил:

— Лейтенант Вольф с силой наступил на ступни моих ног и так сбил меня с толку, что я был не в состоянии выполнить приказ и продолжать стрельбу. Я был вынужден оставить винтовку на бруствере и поднялся.

— Идите пока в казарму. Я должен услышать мнение лейтенанта Вольфа и свидетелей происшествия.

Опрос свидетелей и лейтенанта Вольфа состоялся в тот нее день. Моллог вел протокол.

— Судя по показаниям свидетелей, тебе не грозит серьезное наказание, — сказал он вечером Шперберу, который договорился с ним заглянуть в пивнушку «Хайди». — Но тебе и Вольфу все же влепят. Тебе за неосторожность и нарушение правил стрельбы, а Вольфу за жестокое обращение с подчиненными. В результате Вольф вынужден будет уйти. На его счету и так слишком много всякого, хотя Бустер и покрывает один его проступок за другим. Может быть, капитан не слишком большой сторонник наказаний. Ведь наказания не всегда положительно действуют на воспитание подчиненных. Кроме того, крутые меры понижают настроение в войсках.

— Думаешь, дальше не пойдет? — попробовал выяснить Шпербер.

— В дисциплинарном отношении, как говорится, ничего не произойдет. Во всяком случае, донесение о происшедшем будет лишь приобщено к твоему личному делу, а копию этого донесения направят к эс-два.

— Да-да, — промолвил Шпербер, — в одно прекрасное время все эти бумаги соберутся вместе в моем деле и будут соответствующим образом истолкованы. — Он огляделся: — Не рискованно ли для тебя, если нас увидят вместе?

— Мне никто не может запретить. Кроме того, те, кто находится здесь, вообще уже ничем не интересуются. — Моллог показал на соседний стол, за которым сидела группа сверхсрочников, длительное время прослуживших в армии; они, как видно, отмечали какой-то юбилей. Вдоль длинного стола выстроились три вереницы пустых бутылок.

— Они даже при выпивке мыслят уставными категориями, — сказал Моллог и потер лоб.

— Здесь губят людей, — сказал Йохен. — Не только подчиненных, но и командиров. Я не хочу утверждать, что это является главной целью службы в армии. Очевидно, нет, но результатом — во всяком случае.

— По моему мнению, ты еще пока цел.

Шпербер взглянул на него:

— Как долго ты это выдержишь?

— Здесь я служу, а в городе три раза в неделю посещаю вечернюю инженерную школу. Фельдфебель у нас корректный парень, он предоставляет мне свободу действий.

Шпербер удивился:

— Таким образом, мы коллеги? По этому поводу с меня бутылка.

— Но только одна, — заметил Моллог.

13

Шпербер ожидал у витрины на тротуаре. Если она пойдет к фонтану, у которого они договорились встретиться, то неминуемо должна пройти здесь. Он хорошо замаскировался. Мужские рубашки и галстуки, выставленные в витрине, вряд ли привлекут ее внимание. Половина шестого, длинная суббота.

Какое-то время Шпербер пытался с полузакрытыми глазами различать отдельные лица прохожих. Но глаза быстро уставали. Физиономии стали расплываться. Он чувствовал себя выключенным из потока тех, кого, казалось, куда-то гнали. Он ощущал бы себя препятствием этому потоку, если бы на том месте не стояла витрина. Он был одним из тех, у которых в кармане не было эквивалента тому, что было на ней выставлено.

Они договорились встретиться в семнадцать сорок пять. Сюзанна хотела поужинать в новой квартире, которую снял для нее отец.

Еще пять минут. Если она не пройдет, он отправится к фонтану. Но ему очень хотелось увидеть, как она движется, как смотрит, когда находится среди толпы. Он хотел понаблюдать за ней, когда она об этом не знает и чувствует себя совершенно свободно.

Нет, он не ревнив.

Шпербер испугался, потому что чуть не проглядел Сюзанну. Лицо девушки было неподвижным и не выделялось среди других в толпе. Она провела рукой по волосам. Среди множества людей она казалась меньше, не такой самоуверенной, как тогда, когда они впервые сидели вместе.

Он вновь спрятался за витрину. Она быстро шла в направлении фонтана. В какой-то миг у него мелькнула мысль, стоит ли вообще следовать за нею.