Тишина в Хановер-клоуз - [10]

— Не нам. — Эмили состроила гримасу. — Тебе. — Она долила себе чай, расплескав на скатерть, и выругалась, использовав слово, которое слышала от Джорджа на конюшне. Шарлотта понимала, что реакция сестры не имеет отношения к пролитому чаю; Эмили злило заточение, на которое ее обрекал траур, а главное, одиночество.

— Я понимаю, что в этот раз мне придется действовать одной, — согласилась Шарлотта. — А ты будешь меня инструктировать. Я соберу информацию, какую только смогу, и вдвоем мы докопаемся до истины.

Конечно, лучше присутствовать при разговоре самой, улавливая оттенки интонации, выражение лица, косой взгляд, но Эмили понимала, что идея Шарлотты — это большее, на что можно надеяться, и была благодарна сестре. Благородная дама должна подождать, пока Джек Рэдли нанесет ей визит. Ждать долго не придется — еще шесть месяцев назад он выразил свое восхищение и за прошедшее время много раз навещал ее. Сомневалась Эмили не в глубине его чувств, а в их характере. Он был внимателен к ней потому, что испытывает к ней симпатию, или потому, что она вдова Джорджа, унаследовавшая его деньги и положение в обществе? Эмили нравилось его общество — больше, чем общество других мужчин, — и это вызывало у нее подозрение. Велико ли расстояние от «нравиться» до «любить»?

Когда она выходила замуж за Джорджа, тот был желанной добычей. Эмили прекрасно знала его слабости, но считала их неотъемлемой частью сделки и относилась к ним снисходительно. Он, в свою очередь, оправдал все ее надежды и никогда не критиковал ее недостатки. То, что начиналось как взаимопонимание, переросло в нечто более глубокое. Первое впечатление Эмили о нем: красивый, бесшабашный лорд Эшворд, идеальный муж. Но со временем ее чувства к Джорджу трансформировались в нежную, преданную любовь, и она уже видела его истинную сущность — человека, разбиравшегося в спорте и в финансах, очаровательного собеседника, лишенного даже намека на двуличие. Ей хватало мудрости скрывать тот факт, что она была и умнее, и храбрее его. А еще она была менее терпимой и более резкой в суждениях и оценках. Джордж быстро выходил из себя, но так же быстро успокаивался; он не замечал недостатки собственного класса и прощал другим людям их слабости. В отличие от нее. Несправедливость раздражала ее, причем гораздо сильнее, чем в молодости. С возрастом Эмили становилась все больше похожа на Шарлотту, которая по поводу всего имела свое мнение, отличалась нетерпением и боролась с тем, что считала несправедливым, хотя ее выводы иногда бывали поспешными, продиктованными искренним чувством. Эмили отличалась большей рассудительностью — по крайней мере до сих пор.

Сегодня она села и написала письмо Джеку Рэдли, пригласив его нанести ей визит при первом же удобном случае, и, запечатав конверт, сразу же отправила с ним лакея.

Ответ пришел быстро, что доставило ей удовольствие. Джек приехал ранним вечером, в тот час, когда (в лучшие времена) Эмили одевалась, чтобы отправиться на званый ужин, на бал или в театр. Теперь же она сидела у камина и читала «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда» Роберта Стивенсона, вышедшую в свет в прошлом году. Эмили обрадовалась, что ее занятие прервали: история оказалась мрачной, гораздо страшнее, чем она предполагала, с элементами трагедии. Книга была завернута в коричневую бумагу — чтобы не смущать слуг.

Джек Рэдли появился через секунду после того, как горничная объявила о его приходе. Одет он был небрежно, но портной явно занимал одну из первых строк в списке его кредиторов. Покрой брюк безупречен, сюртук сидит как влитой. Но главное — это его улыбка и эти милые глаза, в которых читалось беспокойство.

— Эмили, с вами все в порядке? — спросил он, вглядываясь в ее лицо. — Ваша записка меня встревожила. Что-то случилось?

Она почувствовала себя глупо.

— Простите. Ничего срочного, и со мной все в полном порядке. Спасибо. Но мне безумно скучно, а Шарлотта раскопала одну загадку. — Лгать ему не было смысла; он слишком похож на нее, и его не проведешь.

Лицо Рэдли расслабилось, на губах появилась улыбка. Он сел в кресло напротив хозяйки.

— Загадку?

Эмили старалась, чтобы ее голос звучал бесстрастно, внезапно сообразив: Рэдли может подумать, что это предлог, дабы пригласить его.

— Старое убийство, — поспешила объяснить она, — которое может вызвать скандал, а может и не вызвать, но тогда пострадает невинная женщина, которая не сможет выйти замуж за человека, которого любит.

Джек был явно озадачен.

— Но что вы можете сделать? И какая от меня польза?

— Разумеется, полиция может много узнать. Факты, — пояснила Эмили. — Но они не способны сделать из этих фактов те же выводы, что и мы, потому что все это страшная тайна. — Заметив его интерес, она воодушевилась. — И, конечно, с полицией никто не будет разговаривать так, как с нами, а если и будет, полицейские все равно не поймут намеков и тончайших нюансов.

— Но как мы сможем наблюдать за этими людьми? — серьезно спросил Джек. — Вы не назвали их имен… И независимо от этого, вам самим пока нельзя появляться в обществе. — Его лицо напряглось, и в глазах мелькнула жалость. Эмили поморщилась — она приняла бы жалость от кого угодно, но со стороны Джека это чувство почему-то вызывало раздражение, как царапина на коже.