Тишина - [17]
Как я могла прыгнуть вперед, если из-под ног выдернули платформу?
Она глубоко вдохнула и измученно выдохнула. — Мы с Хэнком Милларом встречаемся.
Ее слова медленно доходили до меня. Я уставилась на нее, ощущая, как мой лоб морщится в замешательстве. — Прости, что?
— Это случилось, пока тебя не было. — Она положила руку на стол, и мне показалось, что только он удерживал ее от падения.
— Хэнк Миллар? — во второй раз за последние дни мой мозг соображал слишком медленно, чтобы воспринять это имя.
— Он развелся.
— Развелся? Меня не было всего три месяца.
— Во время этих бесконечных дней, когда я не знала, где ты, жива ли ты вообще, у меня был только он, Нора.
— Отец Марси? — я растерянно моргнула. Я не могла пробраться через туман, занимавший в моей голове все место, от уха до уха. Моя мама встречается с отцом единственной девушки, которую я когда-либо ненавидела? Девушки, которая поцарапала ключом мою машину, забросала яйцами мой шкафчик и прозвала меня Шлюшка Нора?
— Мы встречались. В старших классах и в колледже. До того, как я встретила твоего папу, — торопливо добавила она.
— Ты, — сказала я, наконец-то вернув себе голос, — и Хэнк Миллар?
Она начала говорить очень быстро. — Я знаю, что ты начнешь осуждать его, основываясь на твоем мнении о Марси, но он вообще-то очень милый. Такой заботливый, щедрый и романтичный. — Она улыбнулась, потом покраснела, разволновавшись.
Я была возмущена. Этим моя мама занималась, пока меня не было?
— Точно. — Я взяла банан из корзинки с фруктами и направилась к входной двери.
— Мы можем об этом поговорить? — ее босые ноги шлепали по деревянному полу, когда она шла за мной. — Ты можешь хотя бы выслушать меня?
— Кажется, я немного опоздала на вечеринку под названием «давай это обсудим».
— Нора!
— Что? — огрызнулась я, поворачиваясь. — Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что я счастлива за тебя? Это не так. Мы насмехались над Милларами. Мы шутили по поводу того, что подход Марси к проблемам — следствие отравления ртутью из всех тех дорогих морепродуктов, которые ест ее семья. И теперь ты встречаешься с ним?
— Да, с ним. Не с Марси.
— Мне все равно! Ты хотя бы подождала, пока чернила на документах о разводе высохли? Или сделала шаг, пока он все еще был женат на маме Марси, потому что три месяца проходят слишком быстро.
— Я не обязана на это отвечать! — видимо, понимая, какое у нее было красное лицо, она попыталась успокоиться, потирая шею. — Это потому, что тебе кажется, что я предаю отца? Поверь, я уже достаточно себя измучила, спрашивая, какой части вечности достаточно, чтобы начать двигаться дальше. Но он бы хотел, чтобы я была счастлива. Он бы не хотел, чтобы я вечно хандрила и жалела себя.
— Марси знает?
Она вздрогнула от неожиданной смены темы. — Что? Нет. Не думаю, что Хэнк уже сказал ей.
Другими словами, до поры до времени мне не придется жить в страхе, что Марси скрывает от меня решение наших родителей. Конечно, когда она догадается, я гарантирую, что возмездие не заставит себя ждать, и оно будет унизительным и жестоким. — Я опаздываю в школу. — Я начала рыться в вазе на столе в прихожей. — Где мои ключи?
— Они должны быть там.
— Ключи от дома здесь. А где ключи от Фиата?
Она потерла переносицу. — Я продала Фиат.
Я направила всю тяжесть своего взгляда на нее. — Продала его? Прости, что? — Честно говоря, в прошлом я высказывалась по поводу своей ненависти к отслаивающейся коричневой краске, потрепанным белым кожаным сиденьям и постоянно выскакивающей коробке передач. И все же. Это была моя машина. Или моя мама так быстро отказалась от меня после моего исчезновения, что начала подавать объявления о продаже моего имущества?
— Что еще? — спросила я. — Что еще ты продала, пока меня не было?
— Я продала его до того, как ты исчезла, — прошептала она, опустив глаза.
В горле стал ком. Значит, что когда-то давным-давно я знала, что она продала мою машину, но теперь не могла вспомнить. И это только еще больше напоминало мне о том, какой беззащитной я была. Я даже не могла поддержать разговор со своей матерью без того, чтобы выглядеть по-дурацки. Вместо того, чтобы извиниться, я открыла входную дверь и вышла на порог.
— Чья это машина? — спросила я, проиграв первый раунд нашей битвы. Белый Фольксваген с откидным верхом стоял на той самой цементной плите, где раньше проживал Фиат. По его виду можно было сказать, что он здесь на постоянной основе. Он мог быть там вчера утром, когда мы приехали из больницы, но у меня было не то расположение духа, чтобы осматривать то, что находилось вокруг. В тот единственный раз, когда я выходила из дома вчера вечером, я вышла через черный ход.
— Твоя.
— Что значит моя? — я поставила руку козырьком, чтобы защитить глаза от утреннего солнца, когда сердито посмотрела на нее.
— Скотт Парнелл подарил ее тебе.
— Кто?
— Его семья вернулась в город в начале лета.
— Скотт? — повторила я, прощупывая свою долгосрочную память, поскольку имя было смутно знакомым. — Мальчик, с которым я ходила в детсад? Тот, который переехал в Портленд много лет назад?
