Тирания Ночи - [2]

Старейшие боги, боги лесов и небес, боги севера не отвечали на молитвы людей. Они просто существовали. Они царили, и их не трогали человеческие страдания. В отличие от южных богов, они почти ничего не требовали, хотя прекрасно знали, что происходит в мире. Старейшие примечали тех, кто жил в достатке, да и всех остальных тоже, и иногда посылали удачу или неудачу.

Но времена менялись. Менялись даже для Старейших.

Первым среди них был Всеотец, Внимающий – тот, кого еще величали Странником или Серым Странником. И вот Странник узнал об убийстве Эрифа Эрильсона.

Неожиданно качавшиеся на волнах келпи вскрикнули и скрылись в глубине.

Жители Снэфельса и Скугафьорда снова затихли. Теперь уже от испуга и зловещего предчувствия. Приближалось нечто могущественное, нечто ужасное.

Раздался пронзительный визг, и небо распороли два черных росчерка. Две тени, похожие на развевающиеся на ветру полотнища, устремились вниз к ладье и закружились вокруг нее.

– Похитительницы Павших! Похитительницы Павших! – разнесся по толпе испуганный шепот.

Все знали о безумных полубогинях, но видел их лишь старый Трюгг. Они являлись после битвы тысячи кораблей в Нехском проливе возле Могнхагна. Трюггу тогда было всего четырнадцать.

– Но их только двое, – прошептал кто-то. – Где же третья?

– Может, правду рассказывают об Арленсуль?

Одна из безумных дочерей Странника отправилась в изгнание за то, что полюбила смертного.

Стало холодно, будто с севера, с дальних ледяных земель, повеяло морозом. Черные тени опустились на корабль и теперь что-то делили там, будто две огромные птицы. Потом они улетели.

Огонь с ревом охватил ладью.

Вот он начал угасать, а люди все стояли и смотрели. Судно отнесло далеко от берега, и вокруг снова покачивался на волнах морской народец.

Пулла призвал к себе старейшин Скугафьорда.

– Пришла пора наказать убийц Эрифа.

Эрильсон погиб от предательской руки, а вот чьей именно – точно не знал никто.

По закону сначала нужно было проводить усопшего в мир иной, а уж потом вершить суд или месть – пусть горячие головы поостынут.

– Похитительницы Павших, – ошарашенно повторил Брига. – Они снова пришли. Они здесь.

Трюгг кивнул, вместе с ним кивнули Харл и Кел.

– Но ведь не было никакой битвы, – продолжал Брига. – Его просто подло зарезали.

– Фрисландцы, – влез Пулла.

Все знали: еще одно лето – и Эриф объединил бы таки Андорегию и непременно развязал бы войну с Фрисландией. Ведь тамошние владыки сами пыталась прибрать Андорегию к рукам, даже после Нехской битвы.

Старейшины – несколько стариков и две старухи, Борбьорг и Видгис – изумленно уставились на Пуллу. Сами они придерживались другого мнения.

– Может, я и ошибаюсь, – покачал головой тот. – Но думаю именно так.

– Эриф был великим правителем, – сказал Трюгг (о мертвых ведь не говорят плохо). – Может, потому Странник и захотел прибрать его к рукам. Кто еще мог послать Похитительниц? Никто не видел его воронов? Нет?

– Я брошу кости и спрошу у рун, – пообещал Пулла. – Наверное, Ночь хочет нам что-то сказать. Но сначала решим, что делать с пришлыми.

Закон свершился, похороны закончились, но горячие головы так и не остыли.

Не успел еще факел осветить темницу, а Пулла уже почувствовал: что-то неладно.

– Стойте! – гаркнул он. – Не иначе хульдринами несет.

Слово «хульдрин» означало «сокрытый». Но Пулла, конечно, говорил о волшебных созданиях – отпрысках Орудий Ночи, жителях Сокрытых Пределов. Хульдра, сокрытый народец, были привычной частью жизни фьордов, хоть и редко показывались на глаза. Говорить о них с пренебрежением не стоило.

Жрец остановился и потряс над головой мешочком с костями, чтобы отпугнуть ночных созданий, а потом двинулся вперед. Преодолев с десяток ступеней, он споткнулся и попросил Бригу посветить.

Тот опустил факел, и все увидели толстую палку, о которую и запнулся жрец. Пулла едва не рухнул прямо в яму, где полагалось сидеть пленникам.

– Пропали, – протянул Брига; это было, в общем-то, всем и так очевидно, но он славился подобными замечаниями.

Чужеземцы с далекого юга, где палящее солнце размягчает людям мозги, явились в Снэфельс и Скугафьорд три недели назад и поначалу казались довольно безобидными. Проповедовали какую-то чепуху, плели разные небылицы, над которыми все смеялись. Ни один взрослый андорежец, достаточно сообразительный, чтобы поймать на себе блоху, не поверил бы в подобные россказни. Телосложение у южан было такое хлипкое, что с ними легко могла бы справиться даже малая девчонка. Вот только к особам женского пола, хоть малым, хоть большим, они и близко не подходили.

А прошлой ночью кто-то вонзил в грудь спящего Эрифа кинжал. Оружие убийца так и не вынул.

Клинок был нездешний, такие на севере не делают. Даже Трюгг таких не видел, а уж он-то в юности побывал во многих далеких землях.

Пришлых сразу же бросили в яму, хотя они и кричали о своей невиновности.

Трюгг им верил, но остальные его веры не разделяли. Южные проповедники подвернулись как нельзя кстати.

– Эти чужаки наверняка могущественные колдуны, – сказал Пулла собравшимся вокруг старейшинам. – Разбросали тут палки, а сами исчезли.

– Им кто-то помог выбраться, – насмешливо фыркнул Трюгг. – Убийца Эрифа. Хульдрин.