Тиран - [45]

— Подожди минутку — еще один стежок. Вот так. Надень ей на голову. Видишь? — Киний огляделся в поисках всадника — это сын Клита Левкон, с которым отец наспех его познакомил. — Так она не может смотреть по сторонам. Помни об этом, когда будешь обходить других всадников.

Кобыла уже успокоилась. Клит и Левкон повели ее, а Киний в толпе рабов пошел за ними к финишной черте, где в свете храмовых костров собрались владельцы лошадей и их свиты. От костров зажигали факелы и передавали всадникам.

Киний не мог следить за ходом гонки по звукам, по хору криков и приветственных возгласов, которые, как огонь, перемещались по храмовой территории. Но когда лошади подошли к финишу, зрелище было великолепное: черту они пересекли тесной группой, а факелы словно летели за ними. Кобыла Клита пришла третьей, и Левкона наградили лавровым венком.

— Я хотел поговорить с тобой о завтрашнем сборе, — сказал Киний, когда смолкли поздравления и благодарности.

— Я не собираюсь причинять тебе неприятности. Ты знаток своего дела.

Клит растирал кобылу.

— Чтобы начать обучение этих людей, мне понадобится твоя помощь.

Киний решил, что с Клитом лучше говорить откровенно.

Клит повернулся, оперся рукой о круп лошади, скрестил ноги и улыбнулся.

— Ты всегда так торопишься, афинянин? Чтобы научить этих парней чему-нибудь, потребуется время — и удача. Послушай, завтра все будет кувырком: нам повезет, если кто-нибудь из этого проклятого списка вообще явится. Приходи завтра вечером ко мне на ужин, приведи своих военачальников. Нам надо получше узнать друг друга. И позволишь дать тебе совет? Не торопись.

Киний взял у раба скребницу и начал работать с другого бока кобылы.

— Хороший совет. Но у меня есть причины торопиться.

— Мне следует поблагодарить тебя за шоры — это опасно в ночной гонке, но рискнуть стоило, верно? Однако мне все равно пришлось подождать, пока ты их изготовишь. Понимаешь? Переживем завтрашний день: пусть Аполлон пошлет людям достаточно разума, чтобы они пришли; если кого-то из дураков арестуют, у нас не будет ни одного мирного дня.

— Твои бы слова да богам в уши. Чтобы все пришли. — Киний вернул скребницу ожидавшему рабу. — Я ухожу. До завтра.

— Доброй ночи. Левкон, попрощайся с господином.

Киний поднял своих людей с первыми петухами, и они подмели конюшни, установили дополнительные мишени и вычистили лошадей так, что те лоснились. Верхом, в панцирях, с новыми султанами на шлемах и в новых плащах отряд выглядел прекрасно. За полчаса до назначенного времени Киний отвел их к тому краю ипподрома, который примыкал к казармам.

За несколько минут до назначенного часа появились сразу все влиятельные люди города. Они въезжали или входили на ипподром длинной колонной и сразу разошлись по посыпанной песком земле кучками по десять-двенадцать человек; было и несколько одиночек; большая группа, свыше двух дюжин, все на хороших лошадях, собралась вокруг Клита.

Киний оставил старшим Диодора и подъехал к Клиту. Подъезжая, он наблюдал за местными жителями. Все они были превосходными наездниками — гораздо лучше, чем богатые граждане Афин или Коринфа. Как он и ожидал, ездили они не хуже македонцев или фессалийцев. И проявляли странный вкус в выборе одежды и упряжи. Многие были в штанах, в шляпах вроде фракийских, а сбруя у лошадей напоминала скорее скифскую, чем греческую.

Клит посмотрел на него, отвернулся, снова посмотрел и велел своим людям разъехаться и примкнуть к людям Киния в дальнем конце ипподрома. Длинная колонна продолжала входить на ипподром, сейчас шли в основном пешие.

За опаздывающими Киний разглядел темные плащи воинов Мемнона.

— Возможны неприятности, — сказал он, показывая на них хлыстом.

Клит сдвинул подальше со лба тяжелый коринфский шлем, чтобы лучше видеть.

— Этим ослам стоит подтянуться. Как ты хочешь провести сбор?

Киний показал на край поля, где люди Клита смешались с его людьми, образовав внушительный строй.

— Вначале мы соберем верно снаряженных людей. Потом выстроим остальных — сперва всадников, потом тех, кто в доспехах, но без лошадей, и, наконец, тех, у кого ни доспехов, ни лошади. На тех, кто хуже всего подготовился, уходит больше всего времени.

— Тебе это не впервой, — невесело усмехнулся Клит.

— Дважды в год в Афинах. — Киний хлыстом показал ни Никия, который скакал к нему по песку, едва не опрокинув двух дородных мужчин. — Список у тебя?

— Вот он.

Никий с трудом подавил кашель.

— Начни с тех, что подошли к вам. Потом наши. Тот, кто пойдет перекличку, может спешиться. Мы с Клитом займемся толпой, он показал на сотни людей, толпившихся вокруг, — и постепенно будем посылать их к тебе на тот конец.

Никий кивнул и приложил руку к груди.

— Кто твой гиперет? — спросил Киний у Клита.

— Мой сын Левкон. Ты познакомился с ним вчера вечером.

— Можно послать его в помощь Никию? Чтобы не казалось, будто все делаю я.

— Хорошая мысль.

Клит ногами осадил коня, повернулся и взревел:

— Левкон!

Сын его в темно-синем плаще и позолоченном нагруднике был великолепен и входил в число самых хорошо подготовленных горожан. Киний послал его к Никию.

Как оказалось, сам по себе сбор прошел без происшествий. Из конников отсутствовали трое, но все по уважительным причинам: один уехал по делам в Пантикапей, двое болели и оба послали замену. Когда перекличка закончилась, все собрались в дальнем конце ипподрома. День был холодный, и люди жались друг к другу в поисках тепла.