Тип и его светильник - [9]
Все же на этом испытания не кончились. Сколько внутренней борьбы против старых привычек, успевших глубоко укорениться, надо было вынести Типу! После того, как он столько времени всегда шептался с соседом, ел яблоки на уроках и пришпиливал карикатуры на спину товарищам, ему стоило больших усилий сидеть тихо и спокойно.
А как тяжело было учиться! Только теперь Тип понял это. Особенно трудно давалась диктовка и заучивание наизусть. Ему казалось, что ошибок невозможно избежать. Как ни зубрил, как ни старался запомнить буквы трудных слов, они все- таки путались в его голове! Если бы рядом не сидел Боб, готовый порадоваться его горю, Тип, наверное, заплакал бы.
Наконец Тип все- таки потерял терпение — Боб уже третий раз бросал на пол его словарь. Он повернулся к нему и сказал вне себя:
— Послушай, если ты еще раз сделаешь это, я выброшу твой ранец в окно, понял?
— Эдуард Леви, ты начинаешь занятия все с теми же намерениями? Я ставлю тебе двойку за поведение. Твоя плохая отметка — первая в журнале! — подобно грому, раздался в классе голос учителя, господина Бернса.
Тип вспыхнул. Этот упрек был слишком несправедлив. Разве его намерения не изменились? Конечно! Только об этом никто, кроме Бога, не знал. Несмотря на все свои усилия, Тип ничем еще их не подтвердил. При этой мысли глаза его наполнились слезами, и он опустил голову. Боб тотчас же наклонился к его уху, напевая все ту же песенку.
Сколько раз Тип находил его шутки веселыми, а теперь они казались ему глупыми и жестокими! Его начало охватывать отчаяние. Да, сегодня сатана вел с Типом упорную войну, и бедный мальчик пожинал то, что когда- то сеял.
Тип поднял голову и посмотрел по сторонам. Взгляд его задержался на Томе Минтурне и Фреде Гольбруке, занятых алгеброй. Им никто и не думал мешать. Тип горько вздохнул. Если бы он мог так хорошо учиться, как они! Мальчики были ровесниками, а между тем, пока он мучился над сложением, Том и Фред уже проходили алгебру. О, как ему хотелось догнать их и идти наравне! Но эта мечта казалась неосуществимой, и ужасный урок становился еще труднее…
Настало время отвечать заученные слова. Тип был такой грустный от неудач, что не сумел даже повторить то, что знал и потому сохранил последнее место в классе. Никто, однако, этому не удивился, так как никто не знал, как он старался.
Длинное утро, такое тягостное для Типа, наконец кончилось. В полдень, когда настало время отдыха, он всеми силами старался оживить в своем сердце те прекрасные обещания, которые утром казались ему такими радостными. И все же на душе не стало легче.
После перерыва Типа ожидало новое испытание. Боб, не зная чем заняться, придумал бросать бумажные шарики. Как только учитель поворачивался к доске, через класс летел комочек бумаги, метко ударяясь в чей- нибудь затылок. Вскоре этой игрой были охвачены другие мальчики, и класс превратился в учебное поле неопытных стрелков. Господин Бернс, заметив оживление среди учеников, сделал замечание всем, не видя конкретно виновного. Его выговор подействовал, но не на всех. Не прошло и пяти минут, как в воздухе послышался легкий шум, и большой комок бумаги, брошенный неловкой рукой, ударился о голову учителя.
Несмотря на страх, в классе раздался неудержимый смех, который, однако, быстро смолк: все знали строгость своего преподавателя.
Спокойно подняв голову, учитель холодно спросил:
— Кто бросил этот комок бумаги? Ребята молчали.
— Фред Гольбрук, ты знаешь, кто бросил?
— Да.
— Кто?
— Тип Леви.
Это было уже слишком! Быть несправедливо обвиненным и именно в тот единственный день школьной жизни, когда он не бросал ни одного шарика!.. В один миг Тип был на ногах и, сверкая глазами, закричал:
— Это неправда! Он лжет, специально лжет!
— Сядь, Эдуард, — сказал господин Бернс. — Фред, ты видел, как он бросал?
— Да.
— Эдуард, иди сюда!
Тип молчал и не двигался с места. Боб шепнул ему:
— Скажи, что не пойдешь. Надеюсь, ты не станешь слушаться его, как девчонка! Пусть сам подойдет, и тогда мы ему покажем, кто сильнее!
Господин Бернс повторил свое приказание. Тип подошел к столу и, смотря прямо в глаза учителю, сказал твердым голосом:
— Я не бросал шарик. Поверьте мне!
Бедный Тип! Сколько раз, стоя перед этим же столом, он обманывал и утверждал, что прав, в то время, когда был виноват! В школе и на улице никто не придавал и малейшего значения словам Типа. Эту репутацию он заслужил своим поведением, и поэтому неудивительно, что и на этот раз ему никто не поверил…
Не проронив ни одного слова, ни одной слезы, Тип перенес сильные удары линейкой по протянутой руке. Что касается учителя, то он был вполне уверен в том, что Тип виновен. Фред Гольбрук никогда не лгал, а тот факт, что сам Тип не сознавался, ничего не значил в глазах господина Бернса. Так было всякий раз, когда Тип попадался, а сдавался он только под наказанием.
На этот раз Тип упорно отрекался и возвратился на свое место, страдая от упреков учителя больше, чем от ударов линейки. Рука его покраснела и опухла.
Из школы Тип ушел с сердцем, полным горечи. Ему казалось, что он ненавидит всех товарищей, а уж Фреда Гольбрука — больше всех. Учитель, заметив угрюмое выражение его лица, сказал стоящему около него помощнику:
Сегодня многие христиане сражаются с серьезными сомнениями, касающимися их веры и их церкви. Это касается и христиан – адвентистов седьмого дня, в особенности в западном мире. Многие оставляют свою церковь или же оказываются «на грани» того, что они уйдут из церкви. Эти люди пытаются решить, что они сделают: тоже уйдут или найдут мужество остаться. Книга, которую вы держите, написана для таких людей.
Верстка Минеи Праздничной выполнена с сентября месяца и праздника Начала индикта по август и Усекновения честныя главы Иоанна Предтечи. Даты подаем по старому и (новому) стилю. * * * Данная электронная версия Минеи Праздничной полностью сверена с бумажной версией. Выполнена разметка текста для удобочитаемости; выделено различные образы слова МИР: мир (состояние без войны), мíр (вселенная, община), мν́ро (благовонное масло).
Богословско-литературное наследие Леонтия Византийского, знаменитого богослова и полемиста VI века, до сих пор остается недостаточно изученным в России, между тем как на Западе в XIX–XX вв. ему были посвящены десятки исследований. Современному российскому читателю известны, пожалуй, лишь краткие упоминания о Леонтии в трудах протоиерея Георгия Флоровского и протопресвитера Иоанна Мейендорфа. До сих пор нет полного русского перевода ни одного трактата Леонтия Византийского... Не претендуя на полноту и окончательность, предлагаемый ныне сборник исследований призван дать современному российскому читателю необходимые сведения о составе «Леонтиевского корпуса» (Corpus Leontianum), его предполагаемом авторстве, структуре и содержании входящих в него богословских трудов. *** Редакционный совет Центра библейско-патрологических исследований (программа поддержки молодых ученых ВПМД) Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви: Иерей Сергий Шастин (настоятель Крутицкого Патриаршего Подворья, Председатель Всероссийского православного молодежного движения и Братства Православных Следопытов) Диакон Михаил Першин (директор центра, заведующий информационно-издательским сектором Отдела по делам молодежи Русской Православной Церкви) Иерей Сергий Осипов (технический редактор) Проф.
Впервые я познакомился со Спердженом, купив его книжку в букинистическом магазине в Ливерпуле в 1950 году, хотя после этого потребовалось еще несколько лет, чтобы я по-настоящему узнал его. На моей книжной полке стояли несколько его книг, и мне, тогда еще молодому христианину, нравилась горячая вера их автора, но по большей части я все же воспринимал Сперджена как чудо-проповедника чуждой мне викторианской эпохи. Тогда я был согласен с одним современным писателем, сказавшим, что «в век скучных английских проповедей Сперджен говорил захватывающим, богатым, метафорическим языком». К трудам Сперджена я относился как к обычным современным христианским книгам с евангельским содержанием, разве что их было слишком много.
Творения святителя Иоанна Златоуста с древности были любимым чтением жаждущих премудрости православных христиан, не утратили они своей актуальности и сегодня. В этом сборнике помещены выдержки из творений святителя по самым разным темам: о любви к Богу и ближнему, о добродетелях и страстях, об отношениях в семье и воспитании детей. Книга рассчитана на самый широкий круг читателей.
Протоиерей Георгий Флоренский (3893—1979) — русский православный богослов, философ и историк, автор трудов по патристике, богословию, истории русского религиозного сознания. Его книги «Восточные отцы IV века», «Византийские отцы V—VIII веков» и «Пути русского богословия» — итог многолетней работы над полной историей православного Предания, начиная с раннего христианства и заканчивая нашей эпохой. В книге «Византийские отцы V—VIII веков» автор с исчерпывающей глубиной исследует нравственные начала веры, ярко выраженные в судьбах великих учителей и отцов Церкви V—VIII веков.Текст приводится по изданию: Г.