Тиоли - [55]

— Идите за мной, — хмуро велел господин Кан и пошел вперед.

Прикусив губу, я неуверенно плелась вслед за драконом, спиной чувствуя обнаженные клинки воинов, словно те касались острой кромкой моей шеи. Одно неправильное движение — и уже будет все равно, что произойдет дальше.

Когда-то мне казалось, что вызов на ковер к директору школы или заместителю директора по воспитательной работе — худшее, что может произойти.

Я сама не ожидала от себя, но не могла не усмехнуться, ведь теперь бы отнеслась к подобному иначе. Что меня пугало тогда? Тяжелая темная мебель, чуть выцветший красный ковер с зеленым рисунком по краю? Окрашенные в отвратительный бежевый цвет стены? Хмурая уставшая женщина в кресле, один из подлокотников которого подклеен там, где из-под кожи вылез наполнитель? Может, шорох листочков в плотной бумажной папке моего дела?

Пугало же, хотя в кабинете директора или завуча я за все годы учебы побывала только трижды. Особенно запомнился последний раз. Завуч вскоре собиралась уйти на пенсию. Может, именно из-за этого она была особенно строга со всеми, не знаю. Пред ее очи я попала по вине математика, влепившего мне очередную гадость в дневник.

Рассматривая его творчество в многострадальной книженции за последний месяц, завуч начала пугать меня звонком родителям. Насколько я боялась саму эту женщину; настолько же я легко восприняла известие. Угроза позвонить отцу тоже на меня не подействовала, и тогда завуч с хмурым видом набрала указанный контактный номер.

Я сидела на стуле, опустив взгляд и делая вид, что милее и скромнее никого нет, чтобы женщина не увидела, каких усилий мне стоит сдержать смех.

— Здравствуйте, Дмитрий Константинович, вам звонит заместитель директора по воспитательной работе школы… — начала строго женщина и переключила на громкую связь, но договорить не успела.

— Доброго дня, Евгения Леонидовна, — ответил отец так спокойно и расслабленно, словно его ничуть не удивил звонок.

— Я вам по поводу вашей дочурки звоню, — не стала томить завуч.

— А по какому ж еще… — хмыкнул тихо, но различимо отец.

Стушевавшись, Евгения Леонидовна поправила очки и строго промолвила:

— Я звоню затем, чтобы довести до вашего сведения, что ваша дочь вот уже который раз получает неудовлетворительную оценку по математике.

— Знаю, — огорошил женщину отец, и я довольно ухмыльнулась.

— То есть как? — переспросила завуч. — Знаете?

Подняв голову, я увидела, как очки Евгении Леонидовны сползают на кончик носа, а выражение лица медленно превращается из уверенного в озадаченное.

Сломанный шаблон — он такой.

— Ну я же дневник подписываю, — соизволил ответить отец. — Да и вообще, мне Таня все сразу же сама рассказывает, как только домой приходит.

— Знаете? — все еще не веря, уточнила завуч.

— А почему вас это удивляет, Евгения Леонидовна? — со смехом уточнил папа, и я тоже усмехнулась, представив себе его в эту секунду: в широком кресле, с карандашом в руке и прижатой плечом к уху трубкой. Карандаш он может сломать в конце разговора, устав постукивать резиночкой по столешнице.

— Значит, про русский язык вы тоже в курсе? — решила проверить отца на прочность завуч.

— «Переписывалась на уроке эсэмэсками»? — фыркнул он, давая понять, что внимательно читает все примечания в дневнике. — Конечно, мы как раз в тех эсэмэсках решали, куда поедем на пикник.

Евгения Леонидовна от неожиданности даже поперхнулась и хрипло спросила:

— Почему вы не можете решать свои проблемы во внеучебное время?

— А когда нам их решать? — ласково уточнил он, и я зажала ладонью рот, чтобы не захохотать в голос, потому что знала дальнейшие папины слова. — Учеба — не главное в жизни, я считаю.

Завуч как-то вся осела на стуле, будто превратилась в пустой мешок Видимо, такой подход родителя ее ошеломил.

— Как?..

— Пусть лучше книги полезные читает, — добавил папа. — Если у вас все, Евгения Леонидовна, то… мне работать надо.

— До свидания, — пробормотала завуч, и отец отключился.

Несколько минут женщина сидела молча, а потом сказала:

— Можешь идти.

Я, забрав дневник, выбежала из кабинета. Через месяц завуч ушла на пенсию, и ее сменил на посту высоченный добродушный дядечка.

Но, несмотря на это, само появление на ковре перед завучем меня продолжало пугать, хотя тот разговор отца с Евгенией Леонидовной грел Душу.

Деревня возникла внезапно. Только что вокруг мелькали деревья, а в следующую минуту среди ветвей стали проглядывать крыши домов.

Убедившись, что Хадже идут на самом деле не так близко, как мне показалось, я осторожно потянула Дже Хёна за руку и спросила так тихо, как только смогла. Он немного склонил голову в мою сторону, хотя выглядел чересчур отрешенно.

— Что все это значит? Я ничего не понимаю… Как они нашли нас так быстро?

— Господин Кан — шаман, — просветил Дже Хён. — А они очень чувствительны к магии. Любой.

— Что это за браслет? — продолжила я допрос.

— Самая грандиозная стратегия — самая простая, — спокойно ответил дракон. — Все будет хорошо.

Легко ему говорить! А мне так тяжело не волноваться.

— Ответь, пожалуйста.

— Такие браслеты носят в моем клане те, кто не является частью клана. Кровно. Это нужно им, чтобы беспрепятственно проходить через границу, — еле слышно вздохнув, ответил Дже Хён. — То есть…