Тиннар - [29]

ЧАСТЬ 10 ПРИМИРЕНИЕ

В пещере, так же молча, Эриндел стягивает с Темного обледеневшую рубашку, закутывает в теплый кожушок Тиннара, укладывает возле костра. Тот словно замер — ни слова, ни крика, покорно подчиняется чужим рукам. Эриндел взбешен, но старается не показывать вида — Тиннар своей бесчувственностью и жестокостью взбесил его. Каменное сердце не у юноши — у метаморфа — он абсолютно спокоен, словно ничего и не произошло. Сидит в стороне, не хочет даже на Аллеура взглянуть.

Аллеур приподнимается, садится поближе к огню, натягивает посильнее на плечи кожушок. Слезы обиды и слабости давно высохли. Он просто сидит и смотрит в огонь — в самую глубину, где клубится сиреневый лепесток — прародитель их магических огненных шаров.

Неслышно подходит Эриндел, протягивает серебряный кубок с золотистой жидкостью:

— Выпей!

— Что это?

— Эльфийский мед. Выпей — согреешься и успокоишься.

Темный покорно берет кубок, выпивает содержимое. Ему похоже, абсолютно все равно — и яд выпил бы безропотно. И снова молча смотрит в огонь- в золотых глазах — отблески яркого пламени. А Эриндел украдкой рассматривает Темного — сейчас, когда он расстроен и обижен и не прячется под маской мальчишки, можно увидеть его истинное лицо. Молодой мужчина с печальными и усталыми глазами. Не мальчик, не юноша — взрослый человек, много видевший и много переживший. Аллеур тяжело вздыхает, ложится подбородком на согнутые колени, сжимаясь в комок.

— Мастер Аллеур, может, вам вернуться домой? — голос Светлого Эльфа как никогда мягкий.

— У меня нет дома, — ответ дан абсолютно спокойным тоном, словно просто обсуждается давно отошедшее.

— Тогда, возможно, попытаться найти хорошего учителя магии — у вас огромная магическая сила, но вы управляете ею по наитию. Это плохо.

— Зачем? Защитить себя я сумею, а в бою магию применять никогда не считал нужным.

— Да, конечно, но вам дан дар эмпатии, а это редкое умение среди Темных…

— Да почему? А наши рудознатцы? Они обладают свойством слышать суть камня.

— Не камня — вы чувствуете эмоции разных существ и способны на них отвечать. Возможно, со временем вы сможете овладеть мысленной речью.

— Зачем? Пустое умение.

Эриндел тяжко вздыхает — разговор совсем ему не нравится. Смешной влюбленный мальчик уступил место разочарованному существу, полному боли. И сделал это Тиннар. Никогда бы не заподозрил метаморфа в такой изощренной мести, но ведь Темный явно сильно мучится.

— Простите, Эриндел, я хочу лечь.

Светлый Эльф только кивает головой. В его сердце — слабая надежда, что завтра утром снова послышится звонкий ехидный голосок и будет совершена очередная шалость. То, что он видит сейчас — слишком жестоко, тяжело наблюдать.

Аллеур легко поднимается, идет к своему месту, ложится, с головой накрывается плащом. Тиннар медленно поворачивает голову, взглядывает на то место у костра, где только что сидел Аллеур, в глазах боль. И натыкается взглядом на укоряющий взгляд Эриндела. «Зачем, зачем затеял все это? Оставил бы мальчишку в покое, и не было бы муки». Тиннар быстро отворачивается. Тяжело. Всем троим тяжело сейчас.

Уже поздней ночью Тиннар и Эриндел просыпаются от крика Темного — ночной морок, страшное видение прошлого. Аллеур корчится на плаще, закрывая лицо руками — ему опять снится бой. И то, как в лицо хлестнули потоки сиреневого смертоносного огня. Тиннар быстро встает, подходит к Аллеуру, трясет за плечо, пытаясь пробудить. Но морок держит крепко. Не отпускает ослабевшую жертву. Над ними склоняется встревоженный Эриндел — таких сильных кошмаров он у Темного и предположить не мог. Но торопливо произнесенные заклинания Светлого Эльфа не действуют, Аллеур по-прежнему горит в своем сне, хватая воздух пересохшим ртом между стонами.

— Тиннар, он не подчиняется магии исцеления Светлых — его барьеры не принимают мою помощь. Попробуй ты!

— О чем ты говоришь, у него защитных барьеров нет совсем, он совершенно беззащитен.

— Да попробуй сам, наконец, поймешь, о чем я говорю.

Абсолютная чернота и глухое беззвучие — Тиннар пытается достучаться до разума Темного и бьется об его невосприятие. Слова призыва и заклинаний словно поглощаются Тьмой, гаснут, не достигая помутненного сознания. А Аллеур вырывается из рук, корчится от давно исчезнувшей боли. Разум играет с ним жестокую шутку, непрерывно воспроизводя то, что давно уже исчезло из его жизни. Метаморф перехватывает его покрепче — он еще и покалечиться может, ударившись о каменный выступ в пещере.

— Аллеур, это я, Тиннар! Ответь мне, вспомни меня! Пусти в свой разум. Прошу. Я помогу, только вспомни меня.

Глухой всхлип в ответ. И страшная пустота в душе Темного — сил метаморфа не хватает, чтобы побороть защитную магию барьеров темных эльфов, даже если это будет во благо. Аллеур горит за глухими доспехами защиты, выгорая от боли, не надеясь на помощь.

— Мальчик мой золотоглазый, радость моя! Очнись, услышь меня! Очнись, сними защиту. Я помогу, но только пожелай меня вспомнить! — голос метаморфа странно дрожит, словно он сдерживает рыдания. Эриндел молча помогает удерживать корчащегося юношу. Помочь он не может — все его силы блокируются. Маги Темных умели ставить защиту. Ну кто же знал, что принца нужно будет защищать от себя самого.