Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери - [46]

Шрифт
Интервал

Многие находят забавным, что я снял этот фильм. Если я сам добился успеха, почему я делаю картину о человеке, который не был столь успешен? У меня же, когда я думаю о нем, о себе, о своих фильмах, такое ощущение, что любой из них может «выстрелить», а может и нет — линия, разделяющая успех и неудачу, вообще чрезвычайно тонка. Именно поэтому его судьба взволновала меня: кто знает, может быть, и я завтра стану Эдом Вудом. Уж поверьте мне: ни одному из моих фильмов на киностудии не прогнозировали успеха до его выхода на экраны. С такими фильмами, как «Смертельное оружие», им куда спокойнее: они знают, что его, скорее всего, ожидает успех. А с картинами, которые снимал я, никогда не было подобной определенности, такого ощущения уверенности. Вот почему Эд нашел отклик во мне: подкупил его энтузиазм, несмотря на все его недостатки, и этот поразительный, на грани бреда, самообман.

Меня привлекла также его дружба с Белой Лугоши, с которым Эд познакомился в конце его жизни. Не зная, ка-кой на самом деле была эта дружба, я, изображая ее, исходил из своих отношений с Винсентом Прайсом, пытался передать свои чувства к нему. Встреча с Винсентом дала мне импульс невероятной силы, нечто подобное, по-видимому, ощутил Эд, познакомившись и потом работая со своим кумиром. И эта компания странных личностей, отиравшихся вокруг Эда... Мне нравятся такие люди, сама идея показать персонажей, полностью выпавших из жизни; все думают, будто они делают нечто выдающееся, однако это, конечно же, вовсе не так. Есть что-то чрезвычайно трогательное в людях, которые доходят до предела и воспринимаются обществом совершенно превратно. В каком-то смысле это позволяет им расслабиться, обрести себя.

Между мной и Эдом немало общего. Не знаю, заметно это или нет, но я всегда пытаюсь найти какие-то связи со своими персонажами. Я могу идентифицировать себя с некоторыми сторонами личности Эда Вуда, потому что это мне необходимо, к тому же я недостаточно искусен в импровизации, о чем уже упоминал. Для меня сделать кино — значит отыскать в себе нечто общее со своим героем, пусть даже никто этого не поймет и, когда фильм выйдет, все станут спрашивать: «Что это за чертовщина?» Мне нужно сопровождать своего персонажа в его путешествии по жизни.

Одна из черт характера Эда, которая мне близка и симпатична, — одержимость тем, что ты делаешь, до такой степени, что это становится каким-то странным наркотиком. Так происходило и с каждым фильмом, который я снимал: он захватывает тебя целиком, тебе кажется, что ты делаешь величайший шедевр. Тебе необходимо так думать, однако подобные мысли могут совершенно не совпадать с восприятием твоего фильма всеми остальными. Да, я определенно испытывал и испытываю такие чувства. Еще и поэтому я так восхищаюсь Эдом и людьми из его окружения — они что-то делали.

Если я вижу некое изделие, произведение живописи, фильм — что угодно — и знаю, какие трудности пришлось преодолеть создавшему их человеку, я восхищаюсь им. Не столь важно, нравится мне это или нет, я просто восхищаюсь тем, что кто-то делает вещи, которые не способно сделать большинство других. Есть, например, люди, творящие причудливые скульптуры из автомобилей, брошенных в пустыне. Мне кажется, они достойны восхищения больше, чем кто-либо.

Помню, как во времена «Ганзеля и Гретель» меня донимало множество людей, судивших о моей работе и повторявших, что, мол, это не так-то плохо. Я же говорил себе: «Пропади все пропадом! Ты ведь что-то делаешь. А может быть, ты и прав, просто делай хоть что-нибудь!» Люблю, когда люди делают дело. Сейчас слишком многие поджидают удобного случая, вокруг крутится масса репортеров, которые выносят свои суждения по всякому поводу, — куда больше стало людей, не занятых конкретным делом. Похоже, в мире теперь намного больше экспертов и намного меньше созидателей. Мне это не нравится. А в «Эде Вуде» тон несколько эксцентричный, потому что Эд просто проходит сквозь весь фильм, сохраняя оптимизм.

Картина заканчивается на очень бодрой, радостной ноте: Эд думает, что «План 9» — величайший фильм из когда-либо созданных. В действительности же история Эда Вуда впоследствии становится все более и более трагической: его жизнь так плоха, в ней так много ненужного, и она делается еще хуже, но мы просто даем герою быть самим собой, и на этом фильм заканчивается.

Всем персонажам Бёртона присуща двойственность: в Эде больше всего бросается в глаза его трансвестизм.

Эта его особенность показана, хотя я стараюсь не слишком акцентировать на ней внимание. Не хочу судить о людях, тем более если их люблю и недостаточно хорошо знаю. Это часть его жизни, и она присутствует в фильме. Мне никогда не нравилось, что трансвестизм подается в кино в виде легкой шутки, не знаю уж почему.

Но и хорошей шутки я из этого делать не хотел. Наверно, это может показаться смешным. Эд любил такие штучки, хотя и был гетеросексуален. Понять это можно: женская одежда более удобна. Чтобы убедиться, достаточно зайти в магазин, где торгуют одеждой: та, что предназначена для женщин, — самая лучшая. А мужская одежда остается неизменной на протяжении многих лет. Самые лучшие ткани опять-таки для женщин. Причины трансвестизма не так трудно понять, и он составлял часть жизни Эда. Здорово, что окружавшие его люди, как правило, просто с этим мирились.


Рекомендуем почитать
Гагарин в Оренбурге

В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


...Азорские острова

Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.


В коммандо

Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.


Саладин, благородный герой ислама

Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.


Счастливая ты, Таня!

Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.