Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери - [29]
Не понимаю, из-за чего возникла такая серьезная проблема. Мы начали съемки по сценарию, который всем нравился, хотя и знали, что над ним придется немного потрудиться. Все считали сценарий отличным, однако на студии полагали, что его нужно переписывать полностью. Безусловно, это был крупномасштабный проект, который требовал от «Уорнеров» больших капиталовложений. Я понимал, что права на ошибку у меня в данном случае нет, но все усугублялось этой суетой с улучшением сценария, а тут внезапно подоспело начало съемок.
Это походило на распутывание мотка пряжи, столько возникало затруднительных моментов из-за многочисленных поправок. Доходило до того, что «улучшения» начинали только вредить. Например, мы снимали сцену, где надо было подняться на колокольню. Джек направился вверх по ступенькам, но зачем, мы не знали. Он спросил у меня: «Зачем я поднимаюсь по лестнице?» — «Не знаю, — ответил я. — Обсудим это, когда ты достигнешь вершины». Постоянно над чем-то работаешь, все время стараешься что-то улучшить — так бывает всегда, но на этот раз я ощущал: улучшений-то и не происходит. Когда испытываешь подобное давление, чувствуешь себя ужасно из-за отсутствия какого-то прочного фундамента, на который можно опереться. Я люблю импровизировать, но не до такой степени. «Битлджус» отличался аморфностью, но это не имело большого значения: он не был огромным дорогостоящим динозавром.
Когда впервые ставишь такой крупномасштабный фильм, это... просто сюр. Ты ничего не знаешь и поэтому ничего не боишься. Встретившись пару раз с определенными ситуациями, стараешься в дальнейшем избегать их.
Странная штука. Если кого-то слегка ударит током, в первый раз он и не поймет, что происходит, а потом будет часто вспоминать об этом. Так же и здесь.
Мне очень повезло: когда я приступал к съемкам, я не испытывал страха вроде: «О боже, ведь это Джек Николсон!» И он замечательно ко мне относился, очень помог: благодаря ему значительную часть работы удалось сделать в сжатые сроки. Сохранял полнейшее хладнокровие. Когда случались неприятности и люди на студии теряли самообладание, всегда был спокоен и ободрял меня: «Добивайся того, что тебе нужно, того, чего ты хочешь, главное, чтобы дело не стояло на месте». Удивительный человек. Бывало, сделает шесть дублей и все по-разному, при этом играет настолько здорово, что хочется включить в картину все шесть. Захватывающее зрелище.
Когда в работу включился Чарльз Маккеоун, мы внесли некоторые изменения в образ Джокера. Потребность шутить заложена в самом имени — Джокер, поэтому ему надо было добавить шуток, причем, исходя из его характера, чтобы это не были шутки ради шуток. Ему следовало иметь больше отличительных черт. Он самый яркий герой фильма и, не считая Женщины-Кошки, — самый недвусмысленный злодей. Мне понравилась идея показать человека, превратившегося в клоуна, ставшего безумцем. Весь фильм можно представить как дуэль двух уродов, сражение между двумя душевно искалеченными людьми. Именно это мне здесь нравится. Всегда понимал, насколько странную историю мы снимаем, но никогда не беспокоился по этому поводу. Джокер получился такой значительной личностью потому, что обладает полной свободой. Любой персонаж, стоящий вне рамок общества и считающийся уродом и изгоем, может все, что ему заблагорассудится. Джокер и Битлджус из-за того, что их считают омерзительными, обладают куда большей свободой такого рода, чем, скажем, Эдвард Руки-ножницы или даже Пи-Ви. Они являют собой темные стороны свободы. Безумие, некоторым ужасным образом, — наивысшая свобода, доступная человеку, поскольку он тогда не ограничен рамками общества.
Джокер: «Помогите мне! Я таю... Я таю...» — «У-у!»
У нас была идея ввести в фильм Робина, попытаться сделать так, чтобы отношения между ним и Бэтменом заработали по-настоящему. В сериале-то Робин просто есть, и всё. Мы хотели применить более психологичный подход, но, наверно, если на этом не сосредоточиться толком, неизбежно возникает вопрос: «А этот парень что здесь делает?» Мы с Сэмом потратили уйму времени и сил, вновь и вновь возвращались к этой идее, но в результате не стали ничего добавлять, и хорошо, что так поступили. На реализацию этого замысла потребовалось бы много денег, а все уже было готово к съемкам, поэтому проще всего было обойтись без Робина. И опять-таки, я вновь подумал о психологии человека, надевающего костюм летучей мыши: он очень странный и одинокий, а если рядом с ним будет кто-то еще, утрачивается всякая логика. Не имело смысла делать это и в следующем фильме, где мы снова предприняли такую попытку, и снова безуспешно. Получался явный перебор: слишком много материала при таком количестве персонажей.
«Бэтмен»: «дуэль уродов»
Как и ранее для «Большого приключения Пи-Ви» и «Битлджуса», Бёртон пригласил Дэнни Элфмана, который написал мрачную оркестровую музыку к «Бэтмену». Правда, на этот раз, кроме саундтрека Элфмана, вышел еще один — Принса, который первоначально получил заказ на две песни.
Нам нужны были два музыкальных номера: один — когда Джокер входит в музей, а второй — для парада, и когда мы снимали эти сцены, я использовал музыку Принса. Но случилось так, что дальше все стало расти как снежный ком. Его действительно привлекли к работе над фильмом, и он написал несколько песен. У Губера и Петерса была идея предложить Майклу Джексону исполнить любовную тему, Принсу — тему Джокера, а Дэнни должен был связать все вместе. Такое можно было проделать, когда снимали «Лучшего стрелка»
