Тиховодье - [22]

Ей показалось, что он сейчас расплачется.

– Сыночек, мама уже рядом, скоро мы увидимся.

– Правда?

– Правда-правда. Ты же знаешь, я никогда не обманываю своего мышонка.

– Но злой человек с бородкой как у чёрта он говорит, что это не так. Он говорит такие ужасные вещи. Я не хочу его слушать, пожалуйста, вернись.

– Оставайся. Оставайся дома! И никому не открывай! Я уже иду!

Она убирает телефон и оборачивается к шоферу.

– Вы ошибаетесь. Я только что говорила со своим сыном, он ждет меня дома. Так что запер вас тут не он. Он не мог хотя бы, потому что Максиму всего семь. Мальчик в жуткой красной маске это кто-то другой. Они похожи, я тоже приняла, его за сына.

– Хорошо. Ладно. Вероятно, это был не твой сын. Просто я постоянно думаю о нем. Сам не знаю почему. Он не выходил у меня из головы с того момента, как я проснулся. И это странно. Я бы понял, если бы это была ты, ведь сбил-то я тебя.

– Вы видели Макса потом? После того как… ну после ДТП? Он все говорит о каком-то человеке, мужчине с бородкой как у черта. Я просто боюсь, не похитили ли его?

– Я не помню. Помню, как столкнулся с тобой, как мне казалось, что твои мозги должны быть размазаны по капоту, и я выбрался из машины, чтобы посмотреть на то, что от тебя осталось. Меня трясло. Полагаю, это был шок. Я раньше никогда никого не сбивал. Только собаку однажды ночью. Выбрался, значит, или только подумал, что выбрался, и дальше все – провал. Не помню ничего до того, как очнулся за столиком кафе в компании трех пустых бутылок «Балтики». Полагаю, напугала ты меня со своим личинусом до усрачки, и я отправился в «Марсель» чтобы, нажравшись, снять стресс.

Она разворачивается и направляется к разрыву между фургонами.

– Эй, погоди! – вначале изумленно, а затем рассерженно кричит ей в спину шофер. – А как же я? Ты, что бросишь меня тут с этой тварью? Стой, говорю!

– Я не верю ни одному вашему слову, – отвечает Катя, не оборачиваясь. – Вы просто обычный алкаш.

Когда она отодвигает ограждение, запертый в клетке с надписью «Виновен» мужчина начинает кричать что-то нечленораздельное.

Она оборачивается и видит странное мохнатое существо. Оно вылезает из-за коробок и пакетов с мусором. Огромные полупрозрачные крылья с прожилками распрямляются. Тварь поднимается на задние ноги. С лихорадочно двигающихся жвал стекает сероватая слизь. Водитель сначала пытается протиснуться в щель между прутьями, но, когда понимает, что это ему не удастся, истошно вопя, вжимается в угол. Существо отводит передние конечности, приготовившись к удару, и затем, в один миг, прогнувшись, вонзает в живот мужчины тонкое длинное жало.

Катя закрывает глаза и, отворачиваясь, ускоряет шаг.

Все это сон. Это просто кошмар. А кошмары когда-нибудь кончаются. Когда-нибудь обязательно наступает утро, и ты просыпаешься.

У нее нет сомнений в том, что она узнала это создание. Это не что иное, как обросшая мясом и хитином цветочная скульптура стерляди, присутствующей на гербе города. Та самая, в которой ее сын разглядел одно из своих персональных чудовищ – Стрекозомонстру.

И еще в одном у нее нет никаких сомнений. Она уверена, что видела едва колышущееся марево человеческой формы. Эфемерная фигура карлика, склонившись, наблюдала за муками обреченного шофера.

8

Здание, в одной из квартир которого, она провела последние несколько лет жизни, встречает ее темными окнами. Если бы дома могли умирать, то выглядели бы, несомненно, именно так. Посеревшая (в данном случае с кровавым оттенком) кожа, темные, почти черные провалы окон, в которых почему-то ничего не отражается – ни дома напротив, ни укрывшие небо сгустки туч, – распахнутые двери подъездов, как распахнутые в молчаливом крике беззубые рты. Да, именно так выглядят мертвые дома.

Двор залит кровавой водой. Она стоит лужицами на детской площадке, разлилась под скамейкой и разломанными качелями, даже внутри беседки у соседнего подъезда, где по вечерам любили собираться и «забивать козла» местные пенсионеры.

Катя поднимается на крыльцо. Инстинктивно открывает сумочку и вынимает из нее ключи, но потом замирает. В ключах нет необходимости. Правая створка дверей скрипит ржавыми петлями, покачиваясь как на ветру. Сломанный рычаг доводчика, безвольно провисает на шарнирах.

При всем желании она не смогла бы припомнить, когда такое случалось, чтобы в ее подъезд пускали кого угодно. Один из первых элитных городских домов построенный в начале нулевых всегда был лакомым куском для городских бомжей и попрошаек. Они так и норовили пробраться в него. Жильцам пришлось даже скинуться и посадить внизу охранника, чтобы он отваживал непрошеных гостей.

Тусклый свет с улицы просачивается внутрь и перед ней, из темноты, проступают четыре ступени и металлические поручни вдоль одной из стен.

Почему не горит лампа и почему пуста комната охранника? За что мы платим деньги?! – мысленно возмущается Катя, проходя мимо небольшого помещения, где обычно в раскладывающемся кресле-кровати перед монитором компьютера сидел престарелый охранник.

Она поднимается на площадку первого этажа. Двери квартир выглядят странно. Все четыре перетянуты кожзаменителем и похожи на пупырчатые матрасы. Подобный подход к оформлению был популярен в прошлом веке во времена советского союза. Сейчас на входе в квартиры даже самые не имущие слои населения устанавливают металлические двери.