Тиховодье - [12]

– Заткнись! – закричала Катя. Слезы брызнули из глаз, она согнулась, содрогаясь от рыданий. – Ничего страшного не произошло! Макс жив, он дома! Скоро я доберусь туда, мы заберемся на диван с ногами и будем смотреть ящик и играть в Рэймана на моем планшете.

– Ну-ну… – раздалось в ответ слева от нее и, посмотрев в эту сторону краем глаза, она смогла различить периферическим зрением силуэт карлика.

Он был, видим только за счет того, что дождевые капли отлетали от него или стекали по одежде, образуя едва заметную дыру в отвесной стене, низвергавшейся с неба воды.

Карлик едва доставал ей до пояса и, был одет, как и она, – явно не по погоде. Во что-то вроде длинных шорт или коротких штанов и длинную вытянутую майку.

– Я вижу тебя, – произнесла Катя.

– Не можешь, – ответил карлик смеясь. – Ты ничего не понимаешь. Ты никак не можешь видеть меня.

– Но я вижу, – она обернулась в его сторону и, хотя тут же потеряла его из вида, продолжила, пристально смотря в то место, где должны были находиться его глаза. – Ты маленького роста, на тебе длинные «бермуды» или короткие штаны. Вытянутая майка. Я вижу, как она висит и морщится у тебя по бокам. Рукава у нее очень широки…

Кто-то толкнул ее в бедро, и женщина чуть не заорала, почувствовав крохотные пальцы, схватившиеся за него. Уже набрав воздуха чтобы закричать, она в последний момент задержала дыхание и не дала панике овладеть собой.

Кто-то невидимый наступил ей на ногу. Отпрыгнув в сторону и, скосив глаза, вновь, у самого края поля зрения, там, где все предметы теряли четкость, она увидела убегающего маленького человечка, закрывшего лицо руками и низко склонившего голову.

5

Следующее окно оказалось открытым. Катя поняла это когда попробовала заглянуть внутрь. Она сложила руки лодочкой, чтобы отгородиться от дневного света и прижалась к стеклу. Но разглядеть успела только гигантский, сложенный из кубиков посреди комнаты, дворец, и шкаф с игрушками: окно под ее нажимом тихо скрипнуло петлями и открылось, отодвигая пыльные вертикальные жалюзи.

– Эй, – крикнула женщина, заглядывая внутрь. – У вас тут все в порядке?

Это был первый дом в залитом водой Тиховодске, в который она заглядывала. Она была уверена, что внутри никого нет, но хотела удостовериться.

Подоконник находился на уровне ее пупка, и Катя перегнулась через него, еще шире распахнув окно и раздвинув жалюзи.

Весь пол был усеян игрушками. Жирафы, слоны, плюшевые зайцы, грузовики, кубики, – все перемешалось как в котле у алхимика.

Прямо перед ней лежал робот-трансформер, за ним перевернутый кран.

Ее взгляд медленно блуждал по комнате, выхватывая различные предметы – барабан, гигантский пупс, сдвинутые в один угол столы и стулья, доска для рисования. У входных дверей она увидела пробковую доску с висящей на ней стенгазетой. «Наша веселая группа» – было написано на ней крупными буквами.

Катя вспомнила, что сама принимала участие в оформление точно такой же газеты. А может это она и есть? И что это означает?

«Это окончательно подтвердит, что я попала в параллельный мир, а не сошла с ума», – решила она и, схватившись за раму, перелезла через подоконник. Под ногами, когда она опустила их на пол, хрустнул робот-трансформер.

– Извини, – прошептала женщина.

Робот промолчал.

Первое что почувствовала она, перебравшись через подоконник и очутившись в комнате, – насколько это хорошо, когда тебе на голову ничего не льется, а под ногами не хлюпает.

Ей нестерпимо захотелось скинуть с себя мокрую одежду. Но, даже понимая, что вокруг может быть ни одной живой души, ей было сложно решиться на это. Все что она смогла себе позволить – попробовать отжать кофту и джинсы, не снимая их с себя.

Пригладив мокрые волосы и убрав концы за уши, она раздвинула жалюзи. Осторожно ступая между игрушками, Катя подошла к стенгазете.

При всей схожести этот вариант отличалась от той, что она помнила.

Первое, что бросилось ей в глаза – затертое до дыр лицо ее сына на двух фотографиях, где он попал в кадр. Кто-то с такой силой замарал его черной шариковой ручкой, что протер бумагу насквозь. Дальше – больше. Из поименного списка детей он был вычеркнут тоже.

В заметке о состоявшемся спектакле про Дюймовочку, где ее сын играл слепого крота, его имя снова было замарано черной пастой. Рядом со стенгазетой висела еще одна небольшая заметка, распечатанная на обычной бумаге формата А4 и приколотая к ней булавкой. Крупными буквами в ней была написано два предложения.

Позор нашей группы!

Пойманы за игрой в «Больничку»!

Под текстом была распечатана низкокачественная фотография, вероятно сделанная на простенькую камеру обычного «фичафона». В ней с большим трудом, но можно было разглядеть девочку и мальчика, сидящих со спущенными трусами и с интересом трогавших друг друга за половые органы. Лиц их видно не было и видимо поэтому, кем-то уже позднее было подписано черными чернилами: под мальчиком – «М», под девочкой – «Ю».

Нет, ну конечно это не может быть ее Максим. Ее сын сейчас дома и ждет ее. А эти надписи – просто совпадения. С чего она взяла, что затертое на фотографиях лицо, именно лицо Макса? Она водила его сюда два года назад. Так что это другой мальчик, совершенно не похожий на ее малыша.