Тихий гром. Книга четвертая - [14]

Но на деле-то ничего пока не менялось. Обносились все, город почти ничего не мог дать деревне. Война, как громадная черная яма, поглотила все.

В. И. Ленин писал тогда в тезисах к «Политическому положению»:

«… Никаких иллюзий мирного пути больше, никаких разрозненных действий, не поддаваться теперь на провокации черных сотен и казаков, а собрать силы, переорганизовать их и стойко готовить к вооруженному восстанию… Переход земли, к крестьянам невозможен теперь без вооруженного восстания, ибо контрреволюция, взяв власть, вполне объединилась с помещиками, как классом».

Но до мужика эти слова не дошли тогда.

Убедившись в том, что меньшевики открыто ведут соглашательскую политику, идут на сближение с буржуазией и во всем ее поддерживают, руководители Троицкой организации РСДРП во главе с Ф. Ф. Сыромолотовым вынуждены были распустить ее, чтобы создать большевистскую партийную организацию, свободную от предателей интересов народа. Начинать пришлось с образования оргкомитета.

Существовал в городе и Совет рабочих и солдатских депутатов. Исполком Совета в основном состоял из меньшевиков, беспартийных солдат 131-го запасного полка, казаков и малой части большевиков, сгруппировавшихся в рабочей секции.

Но даже такой Совет казался местной буржуазии бельмом в глазу, и терпеть его не хотели. Не деревенские мужики, городская верхушка знала, для чего создаются такие органы правления. Думали лихорадочно, действовали без промедления.

На квартире купца и хозяина электростанции Башкирова собралась небольшая группа старших офицеров запасного полка во главе с начальником гарнизона казачьим полковником Кузнецовым. Среди этой компании не было ни одной женщины. Пили немного, курили отчаянно. Сначала обговорили все новости. Споров не возникало, так как собравшиеся были единомышленниками. Но не для того собрал их Башкиров, чтобы поболтать о новостях.

— Господа! — властно и громко обратил на себя внимание хозяин. — Надеюсь, всем известно, что в июне заседал Всероссийский казачий круговой съезд в Петрограде и что товарищем председателя был на нем наш оренбургский офицер Александр Ильич Дутов. — Он сделал паузу и, увидев дружные согласные кивки, продолжал: — А ведомо ли вам, Андрей Спиридонович, что, вернувшись на родину, Дутов собирает вокруг себя офицеров, юнкеров, надежных казаков, чтобы захватить власть в Оренбурге? К этому и нам готовиться надо.

— А ведомо ли вам, господин Башкиров, — ответил Кузнецов, самодовольно подправив крючки жестких усов, торчащие вверх, — что я уже принял надлежащие меры на этот счет? — Уловив вопросительный взгляд хозяина, полковник разъяснил: — Сейчас валом валят с фронта переодетые офицеры. Эти люди нуждаются в деятельности, и я по мере сил удовлетворяю их потребности. Создан так называемый Союз эвакуированных солдат. Полковой комитет запасного полка — полностью наш. Это мои люди вывели всех казаков из состава Совета рабочих и солдатских депутатов.

— Какой же идиот, какой дурак придумал эту глупость, чтобы мужики управляли государством? — подхватил мысль Башкиров. — Набрали в Совет безграмотных, тупых Ванек и собираются править уездом. Что они понимают, куда же они приведут государство?

— Да они и задницей-то своей управить не могут! — закатился смехом старенький, седой полковник Елагин, командир запасного полка, и хлопнул себя по тощим ляжкам.

— Веками было устроено, — перебил его Башкиров, — рабочему — станок, мужику — соха, солдату — винтовка. Править государством найдутся люди поумнее и пограмотнее.

— А по-моему, — сказал Кузнецов, рывком вставая со стула, — арестовать весь этот паршивый Совет — и дело с концом!

— Когда отправляются очередные маршевые роты на фронт? — поинтересовался Башкиров.

— Через две недели, — ответил командир полка Елагин.

— Вот и объяснить солдатам, — продолжал наставительно Башкиров, — что их посылают на фронт, а советчики здесь отсиживаются. Думаю, что солдаты сами их арестуют и заберут с собой на фронт. А вы, Андрей Спиридонович, — обратился он к Кузнецову, — останетесь в тени и с чистыми ручками.

— Мысль толковая, — согласился полковник. — А я ведь хотел солдат послать для ареста да в тюрьму их всех запереть.

— Ну, знаете, — возразил Башкиров, отметив про себя тупость полковника, — теперь не те времена, чтобы так лихо и просто поступать. Такими действиями вы бы восстановили против себя и солдат полка, и всю городскую чернь. А это, согласитесь, вовсе не то, что нам нужно.

Видимо, лишь теперь, трезво оценив обстановку, полковник понял истинную цену своей казачьей лихости и тут же заторопился отступить в тень. Был он красив и строен, несмотря на свои шестьдесят лет, крепок, высок ростом. Седина на висках и седая бородка клинышком не портили привлекательности.

Надев фуражку в передней, будто случайно локтем задел полковника Елагина, примолвил:

— Так вот и действуйте! Я думаю, офицеры справятся с такой задачей. Да поумнее с солдатами-то, потому что с нас за все спросится.

— Да уж как-нибудь с божьей помощью управимся, — проскрипел, усмехнувшись, Елагин. Прожив немалую жизнь, он, видимо, не очень боялся не только ответственности, но и самой смерти.