Тихий городок - [61]

«Охотники» высыпали из-за кустов неширокой густой цепью, впереди бежал проводник с собакой. Чувствуя, что преследуемый рядом, овчарка рвала поводок из рук, теряла от злобы голос. Лейтенант, взявший вначале на мушку собаку, после мгновенного раздумья прицелился в грудь ее хозяина и нажал на спуск. Прежде чем проводник с разбега грохнулся на землю, а остальные немцы попадали в траву, он успел свалить очередью еще одного «охотника».

Теперь пришло время заняться и собакой. Предчувствуя свою гибель, та бешено рвала из рук мертвого проводника намотанный вокруг его запястья повод, тщетно пытаясь перегрызть его и забрызгивая все вокруг желтой пеной. Уложив ее короткой очередью рядом с хозяином, лейтенант пополз среди кустов к толстому дубу, за которым начиналась широкая поляна, поросшая высокой, в половину человеческого роста, травой.

Приподнявшись за деревом, он выглянул из-за ствола. Немцы, не стреляя, пытались взять его в «клещи», заходя одновременно справа и слева. Хотят захватить живьем? Что ж, пусть попробуют… Достав из-за пояса две гранаты, он бросил их в ближайших к нему «охотников». Снова упав на землю, ужом заскользил в траве. На середине поляны он остановился, развернулся в сторону преследователей и осмотрелся.

Немцы уже достигли начала поляны и начали брать ее в кольцо. Они делали именно то, на что рассчитывал лейтенант, навязывая им в этом месте бой. Теперь все зависело от его находчивости и умения. Наскоро целясь, он произвел несколько коротких очередей по немцам, перебегавшим слева от него. Затем отполз немного в сторону и выпустил последние в магазине патроны но тем, что виднелись справа. И тотчас от дуба, который он только что оставил, застучал вражеский пулемет.

Первая длинная очередь легла позади лейтенанта, следующие справа и слева от места, откуда он стрелял. Заговорили также немецкие автоматы с флангов, отрезая ему пути отступления с поляны. Вогнав в автомат последний диск, взводный выпустил еще две-три очереди и пополз. Но не назад или куда-нибудь в сторону, а прямо на огонь пулемета. Именно на этом безрассудном маневре он и строил план своего спасения: «охотники» могли ждать от него прорыва из их кольца в любом направлении, но только не обратно, к ним.

Он подполз к дубу на расстояние гранатного броска и внимательно огляделся. Возле пулемета лежали трое, и сколько он ни всматривался в растущие рядом кусты и деревья, не обнаружил больше никого. Лейтенант достал последнюю гранату, пристроил поудобнее под рукой автомат. Приподнявшись на левом локте, швырнул на лающий звук пулемета гранату и, едва просвистели над головой осколки, вскочил с прижатым к бедру автоматом, бросился к дубу. Все три немца были мертвы, пулемет разбит и перевернут. Отбросив свой ППШ с опустевшим диском, он поднял с земли шмайссер, осмотрел его: не поврежден ли осколками? Сорвал с фашистов магазинные сумки, одну повесил на себя, а содержимое второй разложил по карманам и рассовал за голенища. Сунув за пояс несколько трофейных гранат с длинными деревянными ручками, он, часто оглядываясь и держа палец на спусковом крючке автомата, бросился что было сил от поляны…

Место сбора разведчиков, оставленных в прикрытии на пригорке, было назначено у родника, где их должны были ждать старшина с проводником. И здесь судьба снова преподнесла ему сюрприз, лишний раз подтвердив предусмотрительность пластуна. Имея на руках карту с отметкой раненого партизанского разведчика, отлично ориентируясь на незнакомой местности, лейтенант так и не смог найти родник. Ни в эту ночь, ни на следующий день. А вечером он наткнулся на партизан, сообщивших, что район полностью освобожден от немцев. И единственный вопрос, который он задал первому же встречному армейскому офицеру, был о том, взорвано ли где в округе шоссе? Услышав в ответ, что дорога свободна до самого Минска, он так широко и счастливо улыбнулся, что офицер только недоуменно пожал плечами…

С тех пор прошло много лет. И хотя он воевал до последнего дня войны, участвовал в десятках других не менее рискованных операций, заслужив Золотую Звезду Героя, те несколько суток в белорусских лесах врезались ему в память на всю жизнь. И вовсе не потому, что задание было первым в его офицерской биографии, а оттого, что тогда вместе с ним оказался старшина Вовк. Точнее, из-за тех нескольких секунд, когда выполнение порученной ему операции висело на волоске, и чтобы не провалить ее, следовало из ряда имеющихся в его распоряжении кандидатур выбрать одну. Ту, которой по плечу будет все, в том числе трудности и преграды, едва ли одолимые другими. И тогда, первый и последний раз в жизни, он, в котором еще было столько возрастного самолюбия и гордости за свои новенькие офицерские погоны, остановил выбор на другом человеке, безоговорочно признав его превосходство разведчика даже над самим собой, командиром.

Завтра он увидит старшину! Человека, которого так часто вспоминал и которого давно исключил из списка живых. В том, что теперь их встреча обязательно состоится, генерал не сомневался нисколько. Выезжая из Москвы, он приказал одному из своих сотрудников лично проконтролировать прибытие бывшего старшины в район разминирования. А приказы, отданные им, начальником одного из отделов Главного разведывательного управления, во всех случаях выполнялись строго по уставу: беспрекословно, точно и в срок.