Тихий американец - [23]

– Нет.

– Никогда?

– Как можно обещать? Он тоже не может. Браки распадаются. Порой это происходит даже быстрее, чем с такими романами, как у нас.

– Я не хочу уходить, – вымолвила Фуонг, и я насторожился, расслышав не прозвучавшее «но».

– Думаю, нужно выложить на стол все мои карты, – сказал Пайл. – Я не богат, но после смерти отца у меня будет тысяч пятьдесят долларов. Здоровье крепкое: у меня справка о результатах медицинского обследования двухмесячной давности. Могу сообщить ей мою группу крови.

– Не знаю, как такое перевести. Зачем это?

– Ну, чтобы убедиться, что мы с ней сможем иметь детей.

– Вот, значит, что такое любовь по-американски: уведомление о финансовом положении и о группе крови?

– У меня это впервые. Вероятно, у меня на родине моя мать побеседовала бы с ее матерью.

– О вашей группе крови?

– Не смейтесь, Томас. Наверное, я старомоден. Знаете, эта ситуация меня немного смущает.

– Меня тоже. Может, махнем рукой на церемонии и просто бросим кости?

– Напрасно вы притворяетесь бездушным, Томас. Знаю, по-своему вы любите ее не меньше, чем я.

– Ладно, валяйте дальше, Пайл.

– Скажите ей, что я не жду от нее немедленной ответной любви. Всему свое время. Но объясните ей, что я предлагаю надежность и уважение. Звучит не очень вдохновляющее, однако это лучше страсти.

– Страсть всегда будет под рукой, хотя бы в объятиях вашего шофера, пока вы будете пропадать в офисе.

Пайл покраснел, неуклюже встал и проговорил:

– А вот это уже грязь. Я не позволю оскорблять ее. Какое вы имеете право…

– Она пока не ваша жена.

– Что можете предложить ей вы? – гневно воскликнул он. – Пару сотен долларов, когда отчалите в Англию? Или упакуете ее вместе с мебелью?

– Мебель не моя.

– Она тоже. Фуонг, вы выйдете за меня замуж?

– А как же группа крови? – усмехнулся я. – Справка о здоровье? Вам же понадобится ее справка? Может, и моя пригодится? Еще гороскоп – хотя нет, это индийская традиция.

– Вы выйдете за меня замуж?

– Спросите ее сами по-французски, – буркнул я. – Будь я проклят, если стану переводить вам дальше.

Я вскочил, и собака зарычала. Это меня возмутило.

– Велите вашему чертову Дюку заткнуться! Это мой дом, а не его.

– Вы выйдете за меня замуж? – повторил Пайл.

Я шагнул к Фуонг, и собака опять оскалила клыки.

– Скажи ему, чтобы убирался вместе со своей собакой, – обратился я к Фуонг.

– Пойдемте со мной, – сказал ей Пайл. – Avec moi[28].

– Нет, – ответила Фуонг. – Нет!

Мы с ним мгновенно забыли про гнев. Проблема была проще некуда, решением послужило короткое словечко. Я испытал огромное облегчение, Пайл стоял с приоткрытым ртом, с выражением изумления на физиономии.

– Она сказала «нет».

– На это ее английского хватило, – заметил я. Теперь меня душил смех: мы оба вели себя по-дурацки. – Сядьте, Пайл, выпьем виски.

– Пожалуй, я пойду.

– Еще рюмочку на дорожку!

– Так я вылакаю весь ваш виски, – пробормотал он.

– Я добуду его через посольство столько, сколько захочу.

Я направился к столу, и собака опять с рычанием обнажила клыки.

– Дюк, фу! – зло крикнул Пайл. – Что за поведение? – Он вытер потный лоб. – Простите меня, Томас, если я сказал что-то не то. Сам не знаю, что на меня нашло. – Пайл взял рюмку и с тоской произнес: – Победа остается за лучшим. Только прошу, не бросайте ее, Томас.

– Конечно, не брошу, – отозвался я.

– Может, он захочет выкурить трубку? – спросила меня Фуонг.

– Как насчет трубочки?

– Нет, благодарю. Я не прикасаюсь к опиуму, к тому же у нашей службы на сей счет строгие правила. Допью – и до свидания. Мне стыдно за Дюка, обычно он ведет себя хорошо.

– Оставайтесь ужинать.

– Я бы предпочел побыть один, если не возражаете. – Он усмехнулся. – Для стороннего наблюдателя мы оба вели себя нелепо. Как бы я хотел, чтобы вы на ней женились, Томас!

– Серьезно?

– Да. Побывав в том месте – вы помните, рядом с «Шале», – я очень за нее боюсь.

Пайл быстро допил непривычный виски и, прощаясь, не дотронулся до руки Фуонг, а только неловко сделал головой бодающее движение, изобразив кивок. Я смотрел, как она провожает его взглядом до двери. Проходя мимо зеркала, увидел себя: расстегнутая верхняя пуговица брюк, намечающееся брюшко… Уже из-за порога Пайл произнес:

– Обещаю не видеться с ней, Томас. Вы ведь не допустите, чтобы это встало между нами? Когда истечет срок, я попрошу меня перевести.

– Когда?

– Года через два.

Я возвращался в комнату с мыслью: «Какой во всем этом толк? Взять бы и сказать им обоим, что уезжаю…» Пайл проносил бы свое сочащееся кровью сердце всего неделю-другую, как награду… Моя ложь облегчила бы ему совесть.

– Сделать тебе трубку? – спросила Фуонг.

– Да, через минуту, только напишу письмо.

Это было второе письмо за день, хотя я мало надеялся на ответ. «Дорогая Хелен, – написал я, – в апреле я вернусь в Англию и займу должность редактора иностранных новостей. Как ты догадываешься, меня это не очень радует. Англия стала свидетельницей моей неудачи. Я надеялся, что наш брак будет прочным, но помешали твои христианские убеждения. До сих пор не пойму, что пошло не так (помню, мы оба очень старались), однако грешу на свой характер. Знаю, какой он у меня дурной и злобный. Думаю, теперь он немного смягчился – спасибо Востоку; по крайней мере, я стал спокойнее. Наверное, дело в том, что я стал на пять лет старше – ближе к концу жизни пять лет превращаются в немалую долю того, что остается. Ты поступаешь со мной великодушно и ни разу не упрекнула меня за то, что мы расстались. Не проявишь ли еще больше великодушия? До свадьбы ты предупреждала, что развода не будет. Я пошел на риск, и мне не на что жаловаться. Тем не менее теперь я прошу развода…»