Тихие шаги в темноте - [6]

Снег принесло северным ветром, внезапно наступила зима. Двое уставших могильщиков стоят на отдалении от двух свеженьких могил, священник в чёрном читает что-то заунывным голосом, борясь с летящим в рот снегом. У могил стоит пять человек, среди них уже нету людей преклонного возраста, старики уходят из строя. У ограды под тенью деревьев сидит в тёплой коляске семилетняя девочка.

Минуло ровно три года, в доме, наконец, воцарился покой. Всё мирно, без колебаний воздуха. В своей комнате на кровати тихо лежит остывшее тело десятилетней девочки.

Явление 6

– Я видел Будду. Это был он, я в это уверен, как и в том, что сейчас я есть. Он был там и говорил со мной, Будда, да… Он стоял у плиты, такой близкий, я хотел его потрогать, узнать его реальность, но не смог, он мне этого не позволил. Хотя он не запретил, но я понял, что нельзя. На нём был красный шёлковый халат с золотистыми узорами и надписями на немецком, украинском и арабском. Два из них я не знаю, и никогда не знал, но по-украински что-то отрывками понимал; там говорилось про то, как нужно солить огурцы. Довольно странно, однако мне тогда так не казалось. Будда что-то говорил, он всё время говорил что-то, нашёптывал себе под нос или произносил это вслух, но он никогда не замолкал. И улыбался. Что бы я ни говорил – он улыбался, чем подбадривал меня, провоцируя на что-то позитивное, доброе. А потом ему позвонили по мобильнику, он извинился и поднял трубку. Из динамика доносился тихий гомон тысяч голосов, взывающих к нему, а он отвечал, ибо не мог поступить иначе, и улыбался.

Явление 7

Бла!

– Я свободен, я, наконец, свободен… или нет? Я говорю, следовательно, да… Я спал, я просто спал. Это был сон, всего лишь сон… Серия плохих снов.

Ему было удобно и не хотелось открывать глаза. Было тепло, уютно и мягко, голова лежала на мягкой подушке.

– Может проснуться? Или нет? Вот так всегда бывает по утрам – лежишь удобно, не хочется вставать, глаза закрыты и не хочется открывать, никуда не торопишься. Сонная блажь не даёт открыть глаза и нормально проснуться.

Через силу он открыл глаза, было темно.

– Ещё ночь…

Он решил поспать дальше и сунул руки вниз, чтобы подтянуть повыше одеяло. Руки ушли в пустоту и упёрлись в ноги в брюках. Непроизвольно они поползли вверх, ощупывая всё тело. На нём был костюм – фрак и брюки со стрелками. Что-то переклинило у него в голове, повинуясь какому-то глубокому инстинкту, он выбросил руки в стороны; справа и слева были деревянные бортики в обивке. Он попытался сесть, но голова упёрлась в крышку с глухим стуком и звоном в ушах.

– Ящик! – заорал он, но голос растворялся в дереве.

Изо всех сил он замолотил руками по крышке и бокам, но они не поддавались – что-то на них давило извне, не давай сломаться. Откуда ни возьмись, на лицо сверху посыпались снегопадом черви, мягкие и склизкие, они ползали по его голове, заползая в нос и глаза, оставляя слизистые следы.

Вдруг что-то громко щёлкнуло снаружи, и он явственно ощутил, что-то, где он находился, начинает куда-то проваливаться. Его перекосило, из-под подушки выкатился маленький фонарик. Дрожащими руками он нащёпал кнопку и нажал её, осветив маленькое пространство, в котором он лежал. Это был ящик, шестиугольник в разрезе, обитый изнутри чем-то мягким. Прямо над его лицом была бирочка, на которой большими буквами было написано: «СВиН. Изготовление гробов.»

Голосовые связки его вышли на свой предел, барабанные перепонки готовы были вот-вот лопнуть от напряжения, но облегчения морального не приходило. Он долбил кулаками в крышку, сбивая их в кровь, белая обивка отдиралась и окрашивалась в красное, но не было и намёка на открытие.

А гроб всё падал и падал вглубь.

Явление 8

– Не бойся, не бойся. Я расскажу тебе сказочку, и ты успокоишься. Всё хорошо, я с тобой.

– А я и не боюсь, чего мне бояться? Всё хорошо, ты со мной.

В комнате было темно, была ночь – сквозь толстые стёкла закрытого окна светила луна на стену, примешивая к детским рисункам на обоях что-то своё. Тюль на окнах вяло бродил из стороны в сторону, поддаваясь лёгким дуновениям из вытяжки напротив, создавая живой театр теней.

– Бабушка…

– Что, внучек?

– Мне… мне снился плохой сон, очень плохой. Там было… там было… я не помню почти ничего, кроме того, что был там я.

– Ничего страшного, отдыхай, ты, наверное, устал за день, вот теперь и снится разное.

Он улыбнулся и расслабился, плавно опустив голову в подушку, куда она ввалилась вглубь приятной по-детски пуховой мягкости. От подбородка чуть пониже, но выше плеч лежало тонкое одеяло.

– Бабушка…

– Я здесь, милок.

– А у тебя никогда не бывало так…

– Как?

– Ну, так… вот лежишь, или… нет, идёшь, – глаза его понемногу слипались и язык заплетался, – я не знаю. Иногда мне кажется, что всё это вообще не здесь и не так, что всего этого не должно быть, но это так. Понимаешь… я сам не знаю, что с этим делать, просто иногда бывает разное… Живёшь до какого-то определённого момента будто во сне, будто в сказке: никто тебя не обижает, тебе кажется всё хорошо и пучком, а потом что-то надо менять, причём это надо, даже если ты этого не хочешь. Мир меняется без твоего ведома.