Тихие гости - [2]

Собственно, мы все трое решили, что сразу после празднования Нового года собираемся и дня на три- четыре (сколько выдержим) едем на дачу в Шилиханово. Оставалось только уговорить родителей.

Дядя Максим, Леркин папа, был уверен, что современным детям не хватает самостоятельности, поэтому всячески поощрял ее в своей дочери, а заодно и в ее подругах.

— Каждый должен уметь справляться со своими проблемами сам, без этих спасите, помогите, не умею, не могу, — так он говорил.

Тетя Ира иногда считала, что он перегибает палку, но в целом поддерживала мужа.

У Сони недавно родился братик, и ее мама с отчимом почти все внимание переключили на него. Так что тетя Света, хотя и тревожилась немного, все же, наверное, обрадовалась этой самостоятельной поездке на дачу.

А моя мама только попросила почаще писать эсэмэски. Ей еще предстояло каждый день убеждать мою бабушку, что ничего ужасного с нами случиться не может.

Сама мама вечно пеняла мне, что я обещаю отзваниваться, а потом всегда забываю. Но меня этот тотальный контроль напрягает, если честно. Ясно же: если что-то такое произойдет из ряда вон выходящее, я обязательно позвоню!

Но бабушку вечно мучают страхи, что все самые жуткие жути непременно произойдут именно со мной! Как насмотрится криминальной хроники, так просто караул, хоть из дома не выходи, потому что, по мнению бабушки, это практически единственное безопасное место во всем мире (но это не точно). Сначала я пугалась, шарахалась от незнакомых людей. А потом забила.

Прямо перед самыми каникулами мама вдруг принялась выпытывать у меня, точно ли я хочу ехать. А то бабушке сон плохой приснился. Это меня особенно взбесило и только сильнее укрепило в желании ехать наперекор бабушкиным видениям.

Ненавижу, потому что из-за этого у меня самой начинаются дурацкие якобы предчувствия и неуверенность.

Короче, в прекрасное каникулярное январское утро, еще в полной темноте, мы уселись в на удивление полный плацкартный вагон скорого поезда и помахали из окна провожавшему нас Леркиному папе Он так долго и серьезно давал нам последние наставления (особенно связанные с печкой: не расколоть и обязательно открывать заслонку трубы), что под конец я просто перестала его слушать, да и Лерка, судя по остекленевшему взгляду, кивала только по инерции. Возможно, самой внимательной до конца была Соня просто в силу своего ответственного характера, но тут я тоже не стала бы утверждать.

— Даже не верится, что мы все-таки едем! — пихнула я Валерию в бок, когда наконец провожающие вместе с перроном остались далеко позади, а за окнами замелькали расписанные граффити гаражи.

— Я маме сказала, что тебя тетя Наташа спокойно отпустила. — Лера отлично знала мою бабушку-паникершу и потакающую ей маму. — И тогда мама тоже разрешила нам одним ехать. Папа, понятно, всегда за.

— Ха! Я то же самое маме сказала, только про тетю Иру. И раз твоя мама разрешила, то моя тоже успокоилась. А ты чего молчишь, Сонь?

— Господи, а я своим сказала, что с нами Леркины родители будут, немного попозже приедут.

«Господи» — это была присказка Сонькиной мамы, и у самой Сони периодически тоже вырывалось. Мы уже привыкли, и ухо не резало.

А София продолжала причитать:

— Соврала! Но я правда так думала. Сначала. А потом как-то неловко было говорить. Да и они уже согласились, планов понастроили. Мелкий-то так и не выздоровел...

Мелкий — это Сонин младший брат, недавно родившийся. Каким-то образом он ухитрился подхватить сильную простуду, и Софье грозила перспектива остаться без каникул. Понятно, что она очень старалась не доставлять родителям дополнительных проблем и считала своим долгом помогать маме, а от нее, как от старшей и взрослой, именно этого и ждали. Но все же каникулы!..

Мы все замолчали, пристыженно задумавшись, что будет, когда наше вранье раскроется. И стоило ли вообще врать. Но сделанного не воротишь.

На нас никто не обращал внимания. Кондуктор равнодушно проверил билеты и ни о чем не спросил. И пассажиры были заняты собой, едой и своими мелкими детьми. А мы-то боялись, что начнутся расспросы: куда вы, почему одни, то-се. Вернее, я боялась. Меня не отпускало чувство, что мы делаем что-то неправильное, ненужное. Что зря мы одни поехали. Но девчонкам я ничего не говорила, чтобы не начали надо мной насмехаться.

И мама, и бабушка много раз рассказывали, как в детстве ездили совсем одни на другой конец города, на дачу или вообще в другой конец страны. Как мама на зимние, кстати, каникулы как-то поехала к троюродной сестре в лесничество, а там на лыжах от станции надо было идти. Так ее сестра с лыжами и встречала.

Вот интересно, что бабушка свою дочь спокойно отпускала, а я будто немощная какая. А мы уже сто раз к Лере на дачу ездили на летние каникулы. В последний раз нас, собственно, на одной станции посадили в электричку, а на другой станции встретили. Что там вообще могло случиться в поезде? И все равно какой-то непонятный зуд меня донимал. Он мешал мне дремать, хотя девчонки уже вовсю сопели.

За окном депрессивно мелькал, постепенно проступая сквозь медленный январский рассвет, белосерый с черными вкраплениями зимний пейзаж. Наши попутчики хрустели чипсами, сосредоточенно разгадывали кроссворды, тупили в телефоны. А мы решили беречь заряд и только несколько раз прошлись по социальным сетям и сыграли всего в парочку игр. Теперь же Лера с Соней задремали, а я волновалась из-за какой-то ерунды, мне самой непонятной.