«Тихие» американцы - [29]

Глория оказалась обаятельной девушкой. Ее глаза, наивные и загадочные, неотрывно смотрели на Александра. А когда пошли танцевать, шепнула ему на ухо: «Алекс, считайте меня самой безнадежной дурой или окончательно испорченной женщиной — как хотите. Но я безумно люблю вас и готова на все…»

На все Глория готова не была. Это сразу же стало ясно и в ночь под рождество, и потом, во время все более и более участившихся встреч. «Милый мой, — повторяла не раз она, — все было бы очень просто, если бы я не любила тебя так искренне, так по-настоящему, так впервые в жизни. Не расплескивай вина из бокала, лучше выпей его залпом. Я рассказала о наших отношениях отцу, и знаешь, что он мне заявил, ты просто упадешь в обморок от удивления. Он сказал: «О чем этот парень думает? Ему надо идти к американскому консулу и решить с ним вопрос о женитьбе и выезде в США».

Любил ли Глорию Александр? До самого своего последнего слова в зале военного трибунала он утверждал, что да, поначалу любил. Что накатила на него темная волна слепых чувств и заставила забыть все: и Родину, и отчий дом, и долг, и совесть… Так ли это? Не будем спешить с выводами и продолжим наш рассказ.

Нилов стал частым гостем в доме родителей Глории. Они принимали его уже как жениха своей дочери и ждали от него официального предложения. Франсиско Харамийо не уставал повторять: «Вы с Глорией отличная пара. Ты парень с головой, быстро сделаешь карьеру в Штатах, да и я помогу». «Мы ни в чем не можем отказать нашей дочери, — вторила мамаша. — Значит, такая судьба. Глория не может жить без вас, а нам счастье дочери превыше всего». Александр робко сопротивлялся: «Но мне не дадут разрешения жениться на американке…» «Конечно, — убежденно соглашалась мамаша. — Стоит лишь заикнуться об этом в советском посольстве, и вас моментально отправят домой, а Глория умрет от горя… Нет, об этом не может быть и речи. Лучше обратиться в швейцарское посольство — оно представляет интересы США в Алжире, там работает Вильям Гэлбрайт — наш знакомый американский дипломат. Он без труда оформит въездную визу для вас в Штаты».

В начале февраля 1974 года Александр официально попросил у папаши и мамаши Харамийо руки их дочери (к этому времени, как скажет Нилов во время процесса, у него «появилось ослабленное чувство Родины»), Родители Глории дали свое согласие, оговорив его, правда, непременным условием последующей жизни молодых в Соединенных Штатах и наличием «благословения» на брак со стороны матери Нилова — Людмилы Дмитриевны. Александру надо было найти достаточно веский предлог для внеочередного выезда в Москву, Поэтому он направил телеграмму матери: «Пришли срочный вызов». Такой вызов пришел: «Болен твой брат Павлик. Если можешь, приезжай. Мама». Младший братишка действительно болел в то время ангиной. В Москве Нилов находился недолго. Сейчас трудно восстановить дословно диалоги между сыном и матерью. Важнее итог этих бесед. Вместе с Людмилой Дмитриевной Александр купил дорогие подарки невесте и ее родителям, перевел денежные сбережения на имя своей матери, оставил ей завещание на все движимое и недвижимое.

В Бумердесе Нилова ждал удар. Папаша и мамаша Харамийо встретили его довольно прохладно. «А Глория улетела в Штаты, — как бы между прочим сказала мамаша. — Она была очень расстроена и оставила письмо для вас». Конверт был не вскрыт. Александр разорвал его, достал сложенный вчетверо листок. Послание было коротким. «Май диа — мой дорогой, — писала Глория. — Я передумала. Вряд ли нужно связывать наши судьбы. Кроме того, у меня — маленькая дочь от неудачного брака. Итак, прости меня и забудь…»

Неудавшийся кандидат в мужья оторопело глядел на супругов Харамийо. Они с плохо разыгранным беспокойством — на него. Первым прервал молчание несостоявшийся тесть.

— Что-нибудь случилось, Алекс?

— Она не хочет выходить за меня замуж.

— Да? Надо же так… Глория всегда была взбалмошной девчонкой.

— Я должен все равно лететь в Штаты, поговорить с ней, переубедить. Ведь она же любит меня!

— Как хочешь, Алекс. Мы, к сожалению, не можем принудить Глорию выйти за тебя замуж, хотя ты нам очень нравишься.

В разговор вступила несостоявшаяся теща:

— Конечно, вам надо обязательно лететь. Может быть, удастся поколебать ее скоропалительное решение…

— Да, но как же с визой?

— О, я уже говорила с нашим знакомым американским дипломатом. Он согласен. Когда бы вы могли встретиться с ним?

— Когда угодно.

— Тогда послезавтра на площади Рош. Сообщите только, как вы будете одеты, чтобы мистер Гэлбрайт смог вас опознать.

— В светлой куртке с цветком в петлице.

— О’кей!

Что же, по мнению американских спецслужб, Нилов к этому моменту уже «созрел» для проведения с ним «деловой» беседы. Поэтому из «игры» были выведены Глория и ее родители. Наступила очередь «маэстро» из ЦРУ. В справочнике государственного департамента США Вильяму Гэлбрайту отведено всего лишь три строки.

Он, конечно, дипломат. В каком ранге? Это мы узнаем из дальнейшего повествования.

Агента называют Тигром

…На площади Рош, куда Нилов пришел с цветком в петлице, было немноголюдно. Не успел Александр оглядеться, как к нему быстрым шагом подошел среднего роста и плотного телосложения кривоногий человек. Коротко остриженные светлые волосы, зачесанные набок, глубокие залысины на висках, водянистые голубые глаза. Все это Нилов схватил сразу, ибо приметы были четкими, не смазанными, запоминающимися, самыми, кстати сказать, что ни на есть нежелательными для профессионального разведчика.