Тихая война - [19]

Вдруг я почувствовал, что вокруг меня что-то изменилось. Не понял, не увидел, а инстинктивно почувствовал. Такой интуицией обычно обладают люди, живущие в постоянной опасности. Но мне самому ничего, кажется, пока не угрожало. В следующий момент я почему-то подумал о своих бойскаутах. С одобрения поручика Олаха я привлек их к нашей службе в качестве практикантов-допризывников. Таким способом достигались одновременно две цели: во-первых, мои воспитанники ограждались от привлечения их на другие работы, а во-вторых, я получил надежных связных для себя лично. Бела Олах зачислил их в качестве подсобных рабочих — они грузили и доставляли из военных и нилашистских складов дефицитные продукты, получаемые нами по требованиям, подписанным Пронаи.

Не успел я разогнать свои тревоги, как перед моим столом появился Бела Олах.

— Представь себе, — заметил он деланно-равнодушно, — контрразведчики Секереша обнаружили среди солдат батальона Гергеи нескольких евреев.

Не знаю, как мне удалось не потерять самообладания. Вопрос уже вертелся у меня на языке — я должен был узнать подробности!

— Они сами явились сюда, чтобы получить провиант для батальона. Подумай только — сюда, в штаб Пронаи, где у всех такие носы, что они за версту чуют еврея! Их схватили сразу, едва они переступили порог.

Не помню уже, под каким предлогом я выскочил из гостиной в общую канцелярию — большой зал, где обычно дожидались поручений и мои мальчики-бойскауты. По сей день не могу забыть выражения ужаса на совсем еще детском лице Габора Витеза и его друга, которые стояли, прижавшись к стене, с широко открытыми глазами, и, словно остолбенев, наблюдали за трагической сценой, разыгрывавшейся посреди комнаты.

Именно трагической, иначе ее не назовешь.

До сих пор не пойму, что побудило этих двух новобранцев из батальона Гергеи по доброй воле прийти сюда без приказа и, как выяснилось, совершенно бесцельно — никто их за провиантом не посылал. Что их сюда привело? Бравада, любопытство?

Со всех сторон на парней сыпался град пощечин, пинков и плевков. Мне было жаль этих юнцов, но вместе с тем я злился на них за их поступок. Из-за легкомыслия этих парней над всем батальоном Гергеи и его командиром Чохани нависла серьезная опасность. Я лихорадочно соображал, что можно было бы предпринять, чтобы как-то предотвратить беду.

Воспользовавшись минутным замешательством окружающих, я знаком подозвал к себе Габора.

— Сейчас же вон отсюда, и бегом! Один — к лейтенанту Чохани, другой — к Шандору Салаи! Сообщите им, что здесь произошло, и немедленно!

Мальчики выскользнули из канцелярии.

Сам же я подошел к телефону и связался с казармой батальона.

— Господин лейтенант Чохани отсутствует, — ответил дежурный по батальону. — В данный момент он находится на совещании у господина подполковника Пронаи.

Все пропало! В кабинет Пронаи мне хода нет. Остается единственная надежда на то, что хотя бы один из моих связных вовремя сообщит о случившемся кому-нибудь из наших.

Часы отсчитывали мучительно медленные минуты.

Наконец двери кабинета Пронаи открылись, на пороге появился он сам, а позади него в двух шагах показалась сухопарая фигура лейтенанта Чохани. Улучив момент, я прошмыгнул к нему и шепотом в двух словах сообщил о случившемся.

Толпа расступилась перед грозным предводителем. Холодным взглядом удава он смотрел на двух избитых юнцов. В этот момент прозвучал громкий, но спокойный голос лейтенанта Чохани:

— Господин подполковник, позвольте мне, как командиру, самому смыть это позорное пятно с чести моего батальона!

Присутствие духа и находчивость Чохани поразили меня. Он мгновенно оценил обстановку и определил единственный путь к спасению: надо было перекрыть вой шакалов рыком льва. Подойдя вплотную к несчастным новобранцам, Чохани обрушил на них лавину отборнейшей брани.

— Вы мне заплатите за все! — грозил он. — Я сам с вами рассчитаюсь, подонки! Я вам покажу, как втираться в ряды честных венгерских патриотов! Я научу вас, как нужно любить венгерского господа бога, иноверцы поганые!..

Окончив эту свою громогласную тираду, весь пылая от наигранного гнева, Чохани вновь обратился к Пронаи:

— Покорнейше прошу разрешить, господин подполковник, нам самим вынести приговор этим двум негодяям, замаравшим честь батальона!

В эту минуту я взглянул на избитых парней и уловил мимолетный блеск надежды в их глазах: видимо, оба они поняли, чего добивается их командир.

Наступила мертвая тишина. Казалось, еще немного — и замысел Чохани удастся, но тут послышался хриплый голос одного из приспешников Секереша:

— Там, где скрывались два еврея, наверняка найдутся и другие!

Призрачная надежда на спасение рухнула. Не знаю, отдал ли приказ сам Пронаи, или это сделал кто-либо из его приближенных, но участь двух юнцов, по недомыслию забравшихся в эту западню, была решена.

Тотчас были выделены конвойные с приказом препроводить двух новобранцев в казарму и там на месте провести расследование, тщательный осмотр и обыск всего личного состава батальона с целью проверки национальной принадлежности его солдат.

Мне оставалось только надеяться на расторопность моих посыльных, вернее, того из них, который должен был отыскать Шандора Салаи и сообщить ему о происшедшем. Однако найти Салаи не удалось.