Тихая Война - [51]

Но, куда бы они ни отправились, Шри не сомневалась: к церемонии открытия они вернутся в город. Она была полна решимости лично обратиться к Авернус, рассказать ей о возможной угрозе ее жизни и предложить разговор с глазу на глаз… Однако пока ей оставалось лишь выжидать и попробовать хоть немного поспать.

Рано утром на следующий день ее разбудил звонок Ди Фуджиты. Похоже, Спеллер Твен пропал.

— После приема он отправился в свободную зону: зашел в свой любимый клуб, но так оттуда и не вышел. Мы опрашиваем всех посетителей. На это потребуется время, но нет никаких гарантий, что люди скажут правду, а принуждать их мы не имеем права. Но мы надеемся, что кто–нибудь предоставит хоть какие–то зацепки.

Шри закрыла глаза. В голове возникли картины ледяных глыб, покачивающихся под холодным ясным небом. Она заговорила:

— Он собирается что–то предпринять. И ему нужно время на подготовку. Пока вы теряете драгоценные часы, снимая показания свидетелей, которые не желают сотрудничать или попросту ничего не знают, он прячется в городе и готовит следующий шаг.

— Возможно, — согласилась Ди Фуджита. — А может, мистер Ифрахим выполнил свою угрозу и позаботился о мистере Твене.

— Мистер Ифрахим вчера ночью посещал свободную зону?

Шри пыталась просчитать: в принципе у дипломата было достаточно времени, чтобы последовать за Спеллером Твеном в свободную зону, прежде чем явиться к ней в номер.

— Насколько нам известно — нет, — ответила Ди Фуджита. — Я бы допросила его, только вот не сомневаюсь, что он прикроется своим дипломатическим иммунитетом.

— Я сама с ним разберусь, — пообещала Шри.

Она не собиралась признаваться, что Лок Ифрахим находится у нее под домашним арестом. И ей не хотелось, чтобы Ди Фуджита устроила погоню за дипломатом и обнаружила, что тот тоже пропал.

— Ну а я закончу с допросами, — сказала полицейский. — Если узнаю что–то стоящее, незамедлительно вам сообщу.

Однако хоть камеры наблюдения и запечатлели, как Спеллер Твен входил в свободную зону, никто из постоянных клиентов его любимого клуба не запомнил ничего необычного. Ну а среди других случайных посетителей свободной зоны в тот вечер никто не видел главу безопасности. В результате единственное, чего удалось добиться, так это сделать исчезновение Спеллера Твена достоянием общественности. Группа заинтересованных граждан Радужного Моста тут же организовала референдум, чтобы узнать, стоит ли отложить церемонию открытия из–за возможной диверсии со стороны неизвестных врагов проекта биома. В последующий час проголосовало более восьмидесяти процентов населения. Мнения сильно разделились — были те, кто считал, что перенос церемонии подрывает принципы дружбы и кооперации, символом которых является биом; нашлись те, кто во всем винил семью Пейшоту и строительную бригаду и считал, что, допустив их к участию в проекте, дальние совершили ошибку. В итоге с незначительным перевесом выиграли те, кто проголосовал против каких–либо изменений и выступил за то, чтобы оставить время и программу церемонии прежними.

Когда результаты голосования обнародовали, Шри позвонил Эуклидес Пейшоту и потребовал рассказать все, что ей известно об исчезновении главы службы безопасности. Он грозился лично отправиться в город и организовать этому сброду фриков несколько новых отверстий на теле. Непохоже было, что Пейшоту притворяется, — гнев его произвел на Шри впечатление.

— Лучше надейтесь, что этот болван просто отсыпается после какой–нибудь попойки. Что его исчезновение не связано с очередной диверсией, — бросил он. — Потому что церемония состоится, и я хочу, чтобы вы на ней присутствовали, профессор–доктор. Вы будете стоять рядом со мной. Случись что–то плохое, оно затронет нас обоих.

Уровень воды в озере биома достиг максимума, запустили волнопродуктор. Свет люстр бликами играл на гребнях длинных неторопливых волн, бороздящих озеро с юга на север. Они надевали пенистые шапки у рифов, ударялись о скалы и поднимали фонтаны белых брызг, достигнув каменистого берега главного острова, куда с того самого момента, как в середине дня открыли станцию, постоянно прибывали люди.

Было семь часов вечера — оставалось шестьдесят минут до официальной церемонии открытия озера, а люди продолжали приходить: семьи, группы друзей, парочки и одиночки. Потоки гостей поднимались по эскалаторам под стеклянной крышей станции и растворялись в карнавальной толпе, заполонившей лужайки по обе стороны от поросшего лесом хребта. В ларьках продавались засахаренные фрукты, сахарная вата, фалафель, овощной карри, суши, вкусные пироги, лимонад и зеленый чай. Вокруг расхаживали люди на ходулях и глотатели огня. На верхушках шестов и лестниц выполняли пируэты акробаты. Один из них исполнил причудливую композицию на трапеции, подвешенной к гигантскому привязанному воздушному шару. Повсюду, словно газели, скакали дети. Барабанщики собрались в круг и отбивали ритм. Когда Шри поднималась на борт служебной баржи, стоящей на якоре у южной оконечности острова, струнный квартет исполнял аранжировку «Музыки на воде» Генделя.

От носа до кормы баржа была увешана флагами, а по периметру палубы возвели прозрачный барьер, чтобы люди, непривычные к низкой гравитации на Каллисто, случайно не упали в воду. На борту уже находилось много гостей со вчерашнего приема, включая членов Сената Каллисто, мэра, Эуклидеса Пейшоту и начальство строительной бригады. Пока Шри поднималась по трапу, Эуклидес Пейшоту, неуклюже покачиваясь, засеменил к ней. Он подошел вплотную и тут же потребовал доложить о новостях.