Тихая Война - [21]

Стоило девушке ступить на эскалатор, направляющийся в свободную зону, как последняя стрелка исчезла. Один из сопровождавших Мэси беспилотников развернулся и улетел. Второй, несомненно, управляемый Спеллером Твеном, завис в воздухе рядом с эскалатором и вскоре, когда она спустилась ниже, исчез из виду.

В Радужном Мосту все знали, кто чем занят. В городах- государствах и поселениях Внешней системы на небольшой территории проживало значительное количество людей, а еще там до сих пор сохранились давно забытые на Земле демократические традиции. Поэтому повсеместно царили открытость и гласность, предоставлялся свободный доступ к системе наблюдения и любой хранящейся информации. Как минимум половина населения безбоязненно выкладывала подробности своей обыденной жизни в сеть. Каждый мог выразить мнение по любому поводу. Каждый мог претендовать на государственный пост — достаточно было принять участие в состязании на популярность. Победители подобных конкурсов занимались тем, что продвигали решения, принятые в ходе публичных дебатов и последующей оценки экспертов, участвовали в регулярных прямых линиях и отвечали на вопросы касательно проделанной работы. Из–за этого обычая — обмениваться информацией открыто — у строительного отряда возникало множество проблем. В биом ежедневно приходили сотни людей. Они устраивали пикники на центральном острове, запускали воздушных змеев, любовались тем, как сантиметр за сантиметром в озере прибывает вода, захаживали в лаборатории и на рабочие площадки, засыпали команду глупыми вопросами о Земле и проекте. Только вчера, когда Мэси перед ужином отправилась на короткую прогулку вдоль дороги, к ней подошел серьезный молодой человек и принялся разъяснять, что она делает не так и как это исправить. Пока она один за другим опровергала его доводы, девушке с трудом удавалось держать себя в руках. Остальным приходилось не слаще — неиссякаемое любопытство дальних способно было свести с ума: Кристин Куоррик выдала целую словесную тираду, когда маленькая девочка спросила ее, почему Кристин так уродлива. Ребенок расплакался, а пролетавший мимо беспилотник заснял все на камеру, чем едва не вызвал дипломатический инцидент.

Свободная зона являлась единственным местом в городе, где существовало личное пространство. Тут отсутствовали камеры и прочие устройства, подключенные к сети. Здесь не действовали городские указы, за исключением тех, что гарантировали базовые права человека. После того как Аргайл запустил шпионскую программу в городскую систему камер, им удалось выяснить, что Урсула Фрей приходит в свободную зону каждый божий день. Обычно она проводила там один–два часа, после чего возвращалась в биом. Однако порой она покидала зону спустя каких–то несколько минут, в другие же дни оставалась на всю ночь. Немудрено, что Лок Ифрахим отделывался расплывчатыми фразами, когда Мэси поинтересовалась, с кем общалась Урсула. Неудивительно, что Спеллер Твен жаждал положить этому конец. Урсула нашла единственное место, где за ней никто не мог следить. Место, где жители уважали ее право на частную жизнь. Место, куда Мэси предстояло отправиться, если она хочет выяснить, что замышляла эта женщина, с кем она встречалась и о чем говорила.

Мэси удалось сбежать из Церкви Божественной Регрессии, выжить среди банд и копов в трущобах Питтсбурга, не погибнуть после стычек с борцами за свободу и бандитами в пограничных землях. Она не сомневалась, что и из этой ситуации сумеет выйти победителем. И все же, пока девушка спускалась на эскалаторе в свободную зону, ее не покидало чувство тревоги. Она очень надеялась, что происходящее не имеет никакого отношения к желанию Урсулы докопаться до правды о смерти Манни Варго, что мисс Фрей наведывается в зону в поисках простых удовольствий вроде секса и наркотиков, которые помогут справиться с поглотившим ее горем.

Там, внизу, всегда царила ночь. Широкий проспект изгибался, повторяя очертания стены купола. Расставленные на равном расстоянии друг от друга, его освещали разноцветные голограммы и светящиеся неоном рекламные щиты. Некоторые люди кутались в плащи и носили маски. Других покрывал лишь слой хамелеоновой краски, узоры и татуировки, которые перемещались по голой коже, словно облака по небу. Многие одевались во что попало — здесь так было принято. Короткие жакеты без спины, напоминающие хомуты, куртки с резиновыми шипами и бронированными пластинами, куртки из меха и перьев, оригинальные плиссированные юбки, юбки с рюшами, обрезанные кимоно, которые блестели, словно вода или ртуть, килты, мешковатые шорты, трико с нелепыми гульфиками, простые сорочки…

Порой прохожие узнавали Мэси — тогда на их лицах отражалось удивление, и они, нарушив все правила этикета, глазели на нее. Мэси платила им той же монетой. Страха она не испытывала вовсе. По сравнению с улицами Питтсбурга, где постоянно завязывались драки, зона выглядела безопасной детской площадкой. Мэси шла мимо салонов модификации тел, магазинов электроники, курилен, мясных рынков и мест, где горожане могли продать, купить или безвозмездно получить любые виды сексуальных утех. Даже на центральной улице назначение каждого второго помещения оставалось загадкой: по виду дверей в нишах догадаться, что делается внутри, было невозможно. Другие же двери, напротив, привлекали внимание броскими и вычурными вывесками. «Золотой Дворец Греха». «Бойцовский Клуб». «Корпорация Лжи». Еще повсюду встречались обычные бары и рестораны. Мэси начала свои поиски именно с них — и уже в третьем баре, «Джек Фрост», обнаружила Урсулу Фрей.