Тихая разведка - [32]

Подул свежий порывистый ветер, обрывая тянущиеся к земле тонкие нити дождя. Где-то совсем рядом спросонок застучал дятел, залилась иволга. Издалека донесся тоскующий крик выпи. Приближался рассвет…

Неподвижная, как глыба серого гранита, зашевелилась фигура часового. Он чуть пригнулся, прислушался к блуждающим лесным шорохам и ушел в сторону.

Лейтенант облегченно вздохнул.

— Приготовиться, — прошелестел его обжигающий шепот. — Внимание! Будем двигаться вперед мимо палаток… По всем признакам, в них никого нет…

Часовой вдруг круто развернулся и вновь, словно что-то услышав, стал торопливо приближаться.

— Отставить, — скомандовал Черемушкин и в тот же миг заметил, как навстречу часовому с левой стороны вспыхнуло несколько красных и зеленых точек. Донесся громкий говор.

Часовой прошел мимо танка. Лейтенанта обдало брызгами грязи. В руке немца загорелся голубым светом карманный электрический фонарик. Ответно замигали красные и зеленые огоньки. Солдат-часовой поспешно зашагал навстречу зовущим сигналам.

— Что нового, Ганс? — спросил один из подошедших.!

— Я слышал какие-то шорохи.

— Где?

— Где-то здесь! В этом месте!

Через мгновение яркий сноп электрического света, пронизывая мутную занавесь тумана, зашарил по соседним машинам, ударил в рядом стоящий танк. Луч пробежал жидковатой серебряной дорожкой по гусеницам, заметался на броне, сорвался, падая на землю, и погас, но затем вспыхнул вновь и коснулся танка, под которым лежали разведчики. Траки и опорные катки гусениц осветились, фосфоресцируя радужными огоньками. На лица разведчиков легла клетчатая, свинцовая тень. С треском разрывая упругий, как намокшая парусина, воздух, вверх взвилась белая осветительная ракета. Вторая, зеленая, прошла под некоторым углом к первой и разорвалась в воздухе кустистыми, разноцветными тающими искрами. Сзади и спереди, сумбурно обозначая восточную и западную оконечности урочища «Белых сов», появились ответные серии сигнальных ракет.

Поляна огласилась громкими, тревожными голосами солдат. Между танками и самоходными установками заметались тени. Вспыхивали и гасли, блуждая мутными, расплывчатыми пятнами по земле, огни фонарей. Шлепанье ног, лязг оружия, озлобленные возгласы… Возникшая суматоха напоминала сцену ночного пожара, а разведчики, скованные в своих действиях, казались ее случайными свидетелями.

Быстро стали выстраиваться подразделения. Ослепительно, как гигантский клинок меча, пропорол воздух луч прожектора, но, завязнув в дымчатой кисее тумана, погас.

— По моей команде все сразу покидаем укрытие и прорываемся к западной границе урочища, — сказал вполголоса Черемушкин. — И запомните: сержант Коврова должна вырваться из этого мешка первой…

Подав знак следовать за собой, он было уже вылез из-под «тигра», но его остановил горячий шепот сержанта Телочкина:

— Товарищ лейтенант! Захватить бы один их фашистских танков, превратить в подвижную крепость. Так или иначе… Погибать — так с музыкой, командир…

Черемушкин хорошо понял безвыходность положения, и мальчишество Телочкина показалось ему не таким уж и бессмысленным. Он стал взвешивать «за» и «против»… Что будет — сказать трудно. Но не воспользоваться… Это уже кое-что… Только бы развязать этот мокрый мешок, уйти из ловушки, обеспечить хотя бы временную безопасность разведгруппы. Гитлеровцы неизбежно будут преследовать их по пятам, настойчиво и терпеливо, как слегка раненную охотником дичь. Фашистский танк — временная и не совсем надежная защита. Суметь бы выйти на дорогу. Сержант Телочкин — бывший танкист, встретит огнем фашистов… Кстати, у соседнего Т-4 открыты передний и верхний люки. Машина по закону должна быть в полной боевой готовности. Горючее… Боеприпасы. Экипаж танка — налицо. Ударить по врагу, воспользоваться его паникой, суматохой… и попробовать ускользнуть. Славно было бы оставить гитлеровцев с носом…

Черемушкин представил, какое впечатление на противника мог произвести внезапно рванувшийся вперед тяжелый танк: огонь его пушки, пулемета, ревущие моторы…

— Дорогой ты мой! Почему же не воспользоваться твоим предложением.

— Я задержу фашистов. Прикрою ваш отход, пока не расстреляю все снаряды, — продолжал Телочкин.

— Хорошо, — сказал Черемушкин и крепко пожал руку Телочкину. Сухое подвижное тело сержанта кошачьими движениями приблизилось к танку и привычным, рассчитанным толчком перемахнуло в черноту переднего люка. Сливаясь с землей, ушли и скрылись в танке Румянцев с Ковровой, потом Ласточкин. Прижимаясь к гусеницам танка, они исчезли один за другим. Башня танка вздрогнула, чуть сдвинулась с места и замерла.

Лейтенант в свою очередь двинулся вперед, но остановился: фашисты почти вплотную подошли к его укрытию. Несколько человек остановились у танка. Один из них в блестящей от дождя каске заглянул под днище бронированной машины. Лейтенант коснулся спускового крючка…

Вдруг произошло что-то непонятное. Послышался нарастающий гул авиационных моторов. Внезапно он превратился в мощную симфонию звуков, от которых будто застонал, завибрировал корпус бронированной машины и мелкая, неуемная дрожь охватила землю. Движение по поляне моментально прекратилось. Погасли огни, наступила тишина. Только доносился легкий, как шелест листьев перед грозой, говор, да слышалось хрипловатое дыхание стоящих рядом с Черемушкиным гитлеровцев. Чьи это были самолеты, он не знал, но то, что они летели с востока и в такое раннее время, давало ощущение какой-то неосознанной надежды, словно бы этот накатывающийся шумовой вал нес ему избавление.