Тихая охота на бройлера - [13]

В ту же секунду заверещал мобильник. Я покачал головой и поднес его к уху.

— Все, все, Тосечка. Успокойся. Ну, скоро, скоро буду. Где? Да за городом. Ну, расскажу потом. Ладно, жди.

На перерыве Тося с заговорщицким видом полезла в сумку и, достав из нее малюсенькую косметическую баночку, торжественно поставила ее передо мной.

— Что это? — благодушно спросил я, прихлебывая ароматный чай. — Крем какой-то?

— Какой-то! — фыркнула Тося. — Тот самый, между прочим. Знаете, сколько стоит? Я в такие долги влезла…

— Да здесь пару грамм всего, — недоверчиво сказал я. — Что он может стоить.

Я взял баночку в руки. На крышечке были изображены то ли три стилизованных лилии, то ли три латинских «V», стилизованных под лилии. Пониже вилась надпись, выполненная более мелким шрифтом: «Body cream».

— Veni, vidi, vici, — хмыкнул я. — Во, как.

— Что? — переспросила Тося. — Это вы о чем?

— «Пришел, увидел, победил», — сказал я. — Латынь. Ты же в медицинском учишься.

— А-а, — она легкомысленно махнула рукой. — Кто там его учит. Так, одни кости, да лекарства… Я думала, что Вы его название прочли.

— А как же его в магазине спрашивают? — поинтересовался я. — Тут только эти три буквы и еще помельче: «Крем для тела».

— Да просто спрашивают, — сказала Тося. — Попросили «Тройной», нам и дали.

— Да это же название очень модного в свое время офицерского одеколона, — удивился я. — При чем здесь «Тройной»?

— А нам рассказывали, что у этого крема три разных свойства, — объяснила Тося. — «Освежающий», «Очищающий» и «Омолаживающий».

— Ну, тогда должны быть три буквы «О», — не унимался я.

— Ой, какой вы непонятливый, — вздохнула Тося. — Три «О» — это по-русски, а крем — то импортный. Может быть, это по-английски, может, по-французски или, вообще, по-испански…

Ну, — согласился я, — может быть и так.

Я осторожно открутил крышечку. Внутри оказался обычный крем нежного телесного цвета. Я поднес его к носу и понюхал. Пахло парфюмерией, какой-то неуловимо знакомой травой и почему-то красной икрой. Хотя могло и показаться. В общем, крем как крем.

— Ну, и что же ты им мажешь?

— Как обычно, — пожала плечами Тося. — Под глазами, возле губ, ну, шею немного. Так, для профилактики.

— Да тебе этот крем понадобится только лет эдак через восемь, — мягко сказал я. — Он же пропадет. Зря деньги потратила.

— Не зря, — упрямо мотнула головой Тося. — Я уже видела, что кое-где обязательно надо подправить, честное слово.

И вдруг она просияла.

— А давайте я вам что-нибудь помажу. Давайте, а?

— Да ладно, — принялся отбиваться я. — Еще чего придумаешь. Я своими морщинами дорожу.

— Я знаю, что я вам помажу, — загорелась она. — Я вам лысину помажу. Вот и посмотрим, поможет или нет.

— Тося! — закричал я, отбиваясь. — Прекрати немедленно! Какая еще лысина…

— Такая, — заявила она. — Лысина и лысина. Вы что, стесняетесь, что ли? Она небольшая совсем.

Она потрогала пальцем крем и принялась интенсивно натирать мою макушку. Я прекратил сопротивление и сидел молча. Вообще-то, признаться, ощущения были приятными. На мгновенье Тосина грудь прижалась к моему плечу, сердце екнуло и гулко стукнулось о сиденье стула. Я вздрогнул, но Тося ничего не заметила.

Ну вот, — удовлетворенно сказала она, оглядывая свою работу. — Посмотрим теперь, вырастет что-нибудь или нет. Если не вырастет, я этот крем выкину, ей-богу.

Она убрала крем в сумочку и придирчиво оглядела меня.

— Так как же вы за городом оказались? Вроде никуда вчера не собирались.

— Я и утром не собирался, — ответил я. — А потом вот пришлось…

Я не знал, стоит ли рассказывать Тосе о своих подозрениях, и решил, что пока лучше помолчать.

— Понимаешь, соседка попросила подвезти ее до остановки автобуса, что на дачи ходит, на Павловку. Времени мало оставалось, и она боялась, что не успеет. А у него по расписанию только два рейса в день. Ну, вот я и помог.

— У меня отец тоже туда ездит, — кивнула она. — Только на работу.

— На работу? — удивился я. — А кем же он там работать может, на дачах. Богатенькому Буратино дом строит?

— Не на самих дачах. Там рядом строительство какое-то грандиозное ведется. Отец говорит, прямо как из земли все растет. Огромные такие ангары. А он так, подсобником устроился. Но платят хорошо. Даже очень. А сейчас они с мамой на даче живут, вообще, удобно. Там рядом совсем.

— И давно ведется это строительство?

— Нет, не очень. По-моему около двух месяцев. Но отец говорит, что некоторые цеха вроде уже работают.

— Так, а что делают-то?

— Он не знает, — отмахнулась Тося. — Я тоже спрашивала. Говорит, охрана не подпускает. Да ему и не надо. Какая разница, что выпускают. Платили бы вовремя.

— Павловка, — машинально повторил я, постукивая пальцами по столу. — Это же на левом берегу. Так у вас, значит, там дача есть?

— Ну, уж, дача, — засмеялась Тося. — Домик с надворными удобствами. Ну, сад, конечно, есть. Неплохой даже. Пруды рядом совсем. Там отдыхать классно…

Она вдруг замолчала.

— А хотите, я вас к нам на дачу приглашу на выходные? Все таки последние теплые денечки. Ой, вы только не подумайте, — она вдруг вспыхнула. — Я от чистого сердца, честное слово. Там папа и мама будут. Шашлыки приготовим. Я же знаю, что вы давно уже нигде не отдыхали. Там красиво, правда.