Тихая ночь - [9]

Мими решила прощупать почву:

— Жером, а что для вас означают романтические отношения? Это отношения, заканчивающиеся браком, совпадением характеров, в общем, со счастливым финалом?

— Совершенно верно. Полагаю, вы согласитесь, что произведения Джейн Остин можно отнести к романтической прозе, ведь они заканчиваются свадьбой. Флобер же заинтересовался тем, что происходит после. Праздник быстро проходит, наступает серая обыденность, и тут оказывается, что мужчина, в которого еще недавно была безумно влюблена героиня, гораздо скучнее и глупее, чем она думала. Вот почему его роман так всех шокировал. Флобер приблизился к истине.

Мими задумалась.

— В то время многие были возмущены. И все потому, что женщина вела себя недостойно, нарушая принятые нормы.

— A у вас другая мораль?

Мими покраснела от смущения и оттого что не понимала, что он хотел этим сказать. Она украдкой посмотрела на Жерома. В его глазах был какой-то намек.

— Простите, это было грубо.

— Нет. Вы не за ту меня принимаете. Я родом из обычной семьи. Мой отец — юрист. Родственники со стороны матери — учителя. Я просто, как говорят, удачно вышла замуж. Вот и все.

— Но ведете вы себя как истинная графиня.

Границы этики были нарушены, заявление Жерома прозвучало достаточно резко.

— Благодарю. Не знаю, что вы имели в виду, но принимаю сказанное как комплимент.

Жером подвинулся к Мими и заглянул ей в глаза.

— Разве Эмма глупа? Если бы это было так, она не стала бы героиней романа. Не находите ли вы в ее безответственности, в ее желании изменить обыденную жизнь с глупым мужем нечто привлекательное? Я хорошо знаю, что такое жить в глухом провинциальном местечке. Это ужасно. Вы слышали о городке Монтрёе? Он расположен в восьмидесяти километрах от Кале, достаточно красивый, даже имеется свой замок, который во время Первой мировой войны стал штаб-квартирой генерала Хейга[15]. А еще он прославился тем, что Виктор Гюго написал роман «Отверженные» именно в этом месте. Ничего другого в этом тихом городке не происходило, ну, может, разве что во время Великой французской революции там рубили головы направо и налево. И все ради чего? Чтобы уничтожить интеллигентных людей и вывести на сцену таких, как этот мерзкий Гомэ, помните его? Этот двуличный аптекарь, который тратил время и средства мужа Эммы, исповедовал дурацкую философию, выставлял себя этаким реалистом и атеистом. И вот после всех этих бесед Эмма прониклась его идеями. Она хочет понять, кто она и почему здесь находится, хочет изменить свою жизнь. Она просто не желает прозябать в захолустье. И я не хочу. Больше не хочу.

Чем дольше говорил Жером, тем громче становился его голос. В конце концов он начал так кричать, что разбудил своих мирно спавших товарищей. Услышав бормотание, Жером уставился на огонь, не переставая шевелить губами.

Мими, растревоженная его внезапным гневом, нехотя признала в глубине души, что ей такая страстность несвойственна. Она ясно осознавала свою зрелость, свои переменчивые слабости — слабости, которые позволили найти компромисс между традиционными устоями брака и стремлением к богемной жизни, но, с другой стороны, она очень боялась стать уязвимой перед накалом эмоций. Ирония человеческих отношений заключается в дуальности личности, которая способна перемещаться по диапазону чувств, даже если этот диапазон будет достаточно небольшим. Мими, окруженная интригующей аурой, всегда оказывалась среди людей крайних взглядов. Жером повернулся к ней и тихо, но раздраженно сказал:

— Что вы здесь делаете? Вы рождены не для того, чтобы жить на ферме и играть роль владелицы поместья. Вы что, не хотите ничего изменить? Ведь мы оба знаем, что долго это не продлится. Вы же не желаете жить в окружении простых крестьян и людей, подобных Гомэ? Глупых священников и жадных бакалейщиков, собирающих приданое для своих дочерей. Это тот же Монтрёй, только другой язык и священники, которые размахивают Библией, а не возятся в розарии.

Жером посмотрел на Мими, которая явно не ожидала столь резких высказываний.

Она задумалась на минуту, а потом лукаво спросила:

— Я выгляжу несчастной? А мой муж заслуживает такую жену, как Эмма? И разве это так уж плохо? Не думаю. Я не Эмма. Я не верю в сказки, рыцарей и счастливый финал. Я не верю в то, что говорит мне священник, в то, что такие, как Гомэ, знают ответы на любые вопросы, или в то, что вся важная информация содержится в энциклопедии. Лично я надеюсь, что это не так. По натуре я оптимист.

— То есть вы верите, что будущее неизвестно?

Оба рассмеялись, и висевшее в воздухе напряжение растаяло как снег в огне.

— Мне кажется, я научился переживать скуку. Последние четыре года я только этим и занимался. И я могу понять, почему Эмма поступает именно так. Скука — вот в чем причина. Любая перемена лучше, чем ее теперешняя жизнь. Согласитесь, я в таком же положении, учитывая обстоятельства. — Жером вытянул руки, изображая человека в наручниках.

— Только не переносите все это на меня. Я не Эмма.

— Простите. Беру свои слова обратно. Но если вы все же, характеризуя образ Эммы, согласитесь с тем, что она отнюдь не глупа, вы увидите, что все ее романы — это не что иное, как утверждение собственной индивидуальности. Мадам Бовари убеждает, в первую очередь, себя, что она не вещь, не кухарка и не грелка для постели, что, кстати, было свойственно буржуазному институту брака.