Тигров хватит на каждого - [4]

Ну конечно, как же иначе! Зря, что ли, Уэллс предупреждал нас об этом сто с лишним лет назад.

— Вы создадите на Земле колонию Великих Эмо?

— Цивилизация Великих Эмо будет здесь жить! Везде, повсюду, всегда: Природа и Цивилизация, — чебурах даже длиннопалой ногой своей притопнул.

— Чего ж сразу у нас? Чем наша планета лучше других?

— Тепло! Очень тепло и очень много воды. Жара, океан, много азота в атмосфере. Че-Бур смелый сольётся скоро с Сознанием и поведает ему о такой планете. Я её нашел и, значит, она уже собственность Великих Эмо, — теперь мохнатая тварь притоптывала обеими ножками, словно чечётку отстукивала. Хвост трепетал у него за спиной.

Меня даже передёрнуло от омерзения. Че-Бур замер и насторожился, буравя меня круглыми светлыми глазами.

— Ты прекрасен в своём величии, Сын Эмо! — поспешил воскликнуть я. — Ты сделал гениальную находку в космосе. Но скажи, какое же у нас тепло на земле? Ближе к экватору — без всякого сомнения. А ближе к полюсам — холод, дожди, снег, мерзлота, ледовые просторы.

— Вы глупцы и ничтожные создания, не умеющие провести даже простого анализа! Посмотри на природу, — чебурах махнул лапкой назад, указывая на пожухлую листву и траву палисадника. — Жара! Такой у вас никогда еще не было. Я полтора десятка периодов провёл на орбите вашей планеты и видел, как у вас тут всё идёт раз от раза. Дожди, ураганы, землетрясения, вулканы и жара. И с каждым циклом обращения планеты вокруг звезды будет становиться всё теплее. Ваша глупость сыграла нам на руку: эти примитивные мануфактуры, с помощью которых вы пытаетесь поддержать свой достаток на планете, превратили атмосферу в тёплое покрывало. Планета согрелась в нём, ожила и готовит теперь дом для нас. Когда Великие прилетят сюда, твои соплеменники наконец осознают, что натворили. Тогда на планете не останется ни мерзлоты, ни льда. Там, где ты сейчас стоишь, будет простираться голая раскалённая равнина. Цивилизация Великих Эмо проявит милость, она не позволит вам, оставшимся еще в живых примитивно мыслящим тварям, мучиться. Вас деструктируют в самый короткий срок.

Вот тебе и Уэллс…

— Не смотри на меня так, несчастный. Всё это уже случалось не раз на других планетах. Всё идёт по наработанной схеме: каждый большой период Цивилизации сто разведчиков отправляются на поиски жизненного пространства — Великие Эмо быстро размножаются. В предыдущий раз на вашу планету не обратили внимания — механизмы, движимые паром, не должны были так быстро эволюционировать в атомные. Но вашим зачаткам разумной деятельность несколько раз повезло, вы быстро продвинулись вперёд. И тем самым приблизили эпоху Жары.

— Когда же вас, чебурашек, ждать? — грустно произнёс я.

— Через 476 циклов околозвёздного движения вашей планеты.

— Так сейчас ты улетишь? — с надеждой спросил я.

— Еще совсем немного, когда подзарядятся энергоэлементы на аклерат. Но для тебя это всё не имеет никакого значения, несчастный. Тебя я должен уничтожить, как свидетеля моего появления здесь.

— К чему, раз я тварь ничтожная, а вы — пуп Вселенной?

— На всякий случай, для надёжности.

— А может не надо? — спросил у мохнатого гада человек, которому снова было уже не до гордости.

— Бойся и трепещи! — отрезал чебурах, чуть приподняв деструктор. — Тем более, что до полной зарядки остались считанные моменты.

Я сник, упёрся ослабевшими руками о стол. Испугался я не очень, но жуткая тоска охватила меня от взгляда этих словно нарисованных глаз. В 35 лет умереть, испариться, перестать видеть этот палисадник, чувствовать эту жару, оставить навсегда дочь, не узнать, какой она станет, когда вырастет. Взять вот так и помереть!

В носу у меня защипало, глаза увлажнились, теперь уже не от пота. Я судорожно вздохнул, проглотив противный комок в горле, глянул на кварцевые часы на стене. Надо было с этим не тянуть, чтобы Наталька не попала под прицел гада. Но я не мог. Не мог вот так сразу. Ещё хоть немного пожить!

И еще напоследок попробовать сделать хоть что-то, что могло сбить спесь с чебураха, заставить в растерянности мигнуть его глаза. Что мне сделать? Запеть какую-нибудь торжественную песнь, рвануть на груди рубаху, которой нет: стреляй в комсомольскую грудь!

Жалкий нервный смешок помимо моей воли вырвался у меня. Тварь повела «фотоаппаратом». Я вздрогнул, кухонный стол качнулся под моими руками.

— Сейчас, подожди совсем немного, — срывающимся голосом, совсем не моим, попросил я, чувствуя, как замерло всё во мне. — Погоди, Че-Бур Смелый, пожалуйста. Прежде, чем умру, я хочу поглядеть еще раз, как это произойдёт. Последнее желание обречённого на смерть, в нём нельзя отказываться. Дай мне еще пожить. Жахни сначала ну хоть по этой салатнице.

— Приземлённый ум, — пискнул Че-Бур. — Смотри и готовься.

Аппарат в его лапках чуть приподнялся. Что-то вроде голубого светодиода вспыхнуло на передней его панели. Я резко махнул рукой и сбросил салатницу со стола. Тут же раскалённая волна, обжигая мне пальцы, пронеслась мимо. Суперпушка щелкнула, раздался хлопок и звёздная каравелла превратилась в ничто. Поискового корабля больше не существовало.

Глаза у твари не просто мигнули. Они захлопнулись с громким щелчком, словно у куклы, опять открылись, часто-часто замигали, наполнив кухню звуками кастаньет. А потом по кухне разлился такой пронзительный визг, что его наверняка услышали не только на улице, но и все мои соседи: